Великая актриса - К. У. Гортнер

– Ты можешь помочь мне?

Мадам Герар печально улыбнулась:

– Я бы поехала с тобой, ma petite, но у меня нет таких денег. Я получаю маленькую вдовью пенсию плюс то, что время от времени платит мне Жюли. Этого хватает, чтобы иметь крышу над головой. На мои сбережения мы не доберемся даже до Виши, не то что до Испании или Италии.

От досады я стукнула себя кулаком по бедру:

– Должен быть какой-то выход. Я… я отдам в залог что-нибудь из украшений Жюли. Этот мерзкий Морни всегда приносит ей всякие побрякушки, которые она надевает, только если идет в Оперу. У нее много украшений, а у него много денег. Не ты ли говорила мне, что он незаконнорожденный брат Луи-Наполеона? Он практически королевских кровей. Ему не составит труда восполнить нанесенный мною урон.

– Да, он королевских кровей. И если ты явишься в ломбард с украшениями своей матери, подаренными ей месье Морни, тебя объявят воровкой и бросят в тюрьму. – Мадам Герар похлопала меня по сложенным рукам и пробормотала: – Не пора ли нам выпить по чашечке горячего шоколада?

Она вернулась на кухню, а я посмотрела через плечо на Фруфру и встретила ее мрачный взгляд.

– Кыш! – шикнула на нее я.

Кошка спрыгнула с дивана и юркнула под хозяйкину кровать.

Если бы так же просто было решить проблему с моим будущим.

К назначенному матерью часу я вернулась в квартиру. Желудок был наполнен шоколадом, а уши – увещеваниями мадам Г.

Я вошла в салон и обнаружила гостей, которые попивали коньяк и беседовали так мило и непринужденно, будто вовсе не собирались разрушить мою жизнь. Я остановилась в дверях. Наконец Морни заметил меня и кивнул Жюли. Она повернулась с такой же фальшивой, как и ее приветствие, улыбкой:

– Ах, вот и ты. Снова была наверху у своей petite dame?

Думая о том, что, если я сейчас выброшусь в окно, как уже пыталась сделать однажды, это будет удовлетворяющим всех решением, я вдруг заметила масленую улыбку герцога.

– Совсем взрослая, как я вижу. Но могу поклясться, коготки все такие же острые.

Пальцы матери обвились вокруг моей руки.

– Что мы скажем месье герцогу?

– Рада знакомству с вами, ваша светлость, – буркнула я.

– Рада знакомству, говорит она! – загоготал Морни. Он стал тучным и красным, а усы у него совершенно поседели. – Очевидно, девочка не помнит, что мы уже встречались.

На языке вертелся острый ответ, мол, я прекрасно все помню, но Жюли крепко обхватила меня и развернула к другому находившемуся в комнате гостю – худому хмурому мужчине с очками в проволочной оправе и строгим видом человека, который считает себя очень важной персоной.

– Это мэтр Клеман из Гавра. Он был поверенным твоего отца и отвечает за его имущество.

Месье Клеман разом оборвал мой внезапный интерес к нему как человеку, лично знавшему моего отца, сказав, заметно шепелявя:

– Итак, мы все собрались здесь из-за вас. Все эти люди, у которых есть занятия более важные, чем выдерживать истерику взбунтовавшейся дочери, коей следовало бы понимать, что в ее интересах. Вы должны быть очень довольны, мадемуазель.

Я сразу его возненавидела. Ждала, что Жюли скажет что-нибудь в мою защиту, все-таки я ее взбунтовавшаяся дочь, но она только рассмеялась в этой своей искусственной, заглазурованной манере и сделала мне знак сесть.

Я села на стул с ощущением, что сейчас раздастся барабанная дробь – предвестие моей казни.

Раздраженным тоном, будто его перебили на полуслове, месье Клеман продолжил:

– Сто тысяч франков, оставленные ей по завещанию отца, назначены в качестве приданого. А потому необходимо завершить эти переговоры…

– Сто тысяч франков! – Я вскочила со стула.

У меня есть деньги, оставленные отцом. Невообразимая сумма – сокровище, нежданная удача, мое спасение.

Месье Клеман посмотрел на меня с негодованием, его неприятно поразило внезапное открытие, что у бунтарки есть голос.

– …установлением об их выплате после подписания обеими сторонами, – продолжил он, – брачного контракта и публикации объявления о бракосочетании. Только при исполнении этих двух условий, нотариально удостоверенных и засвидетельствованных мною, фонд месье Терара считает обязанным выплатить приданое.

– Но это мои деньги, – заявила я, и все вдруг замолчали. Я посмотрела на Жюли, у которой отвисла челюсть. – Я могу вернуться в монастырь, заплачу, и меня примут послушницей.

Это был единственный путь к спасению, какой я могла придумать. Раздраженно взмахнув рукой, Жюли сказала мужчинам:

– Снова этот монастырь. Теперь вы видите, с чем мне приходится бороться? Она совершенно неразумна.

– Розина говорила, что для вступления в монастырь нужно приданое, – объяснила я. – Если так, мы можем предложить сто тысяч франков Граншану и…

– Предложить? – перебил меня месье Клеман. – Вы разве не слышали, что это приданое?

– И что с того? – Я едва сдерживалась, чтобы не наброситься на него со своими острыми коготками, о которых упоминал Морни. – Это все равно наследство, оставленное мне отцом, или нет?

– Не для того, чтобы вы поступали с ним по своему усмотрению. Приданое должно быть выплачено вашему мужу после заключения брака. – Месье Клеман вперил взгляд в мою мать. – Да, я вижу. Совершенно неразумна. Предлагаю закончить с этим делом. Месье Беренц согласен взять ее не видя. Поэтому я попросил его нотариуса составить бумаги, которые сегодня засвидетельствую…

– Нет. – Голос мой был на удивление спокойным. – Я отказываюсь выходить за него.

Поверенный воззрился на меня в полном изумлении, а Морни хохотнул:

– Адвокат, осторожнее. Она с норовом. Я испытал это на себе.

– Это… это какая-то нелепость. – Месье Клеман направил свой гнев на Жюли. – Скажите вашей дочери, чтобы она следила за своим языком. Где это видано, простая девчонка указывает, что нам делать с…

– Моими деньгами, – отрезала я. – Месье, я указываю вам, что делать с моими деньгами. – Не знаю, откуда у меня взялась решимость, где я нашла силы и набралась куража, чтобы распекать поверенного моего отца. – Он оставил эти деньги мне. И я могу поступать с ними так, как хочу.