Небо в рублях - Дарья Донцова

– А просто уехать отдохнуть?

Настя вытаращила глаза.

– Никому не сказав? Это совершенно невозможно! Даже если предположить, что ее достали Кит и Зизи, она бы никогда не бросила издательство. Ми всегда повторяет: сначала напиши рукопись, а потом делай что хочешь. Мама очень ответственна, даже слишком.

– Кто это – Кит и Зизи?

– Никита и Лиза, мой брат и его жена, – слегка скривившись, ответила Настя.

– Ты с ними не дружишь?

– Ну… дружу.

– Но не любишь родственников?

– А за что? – неожиданно вскипела Настя, но тут же притихла и, помолчав, пояснила: – Просто Лизка меня постоянно дразнит, обзывает шваброй, а Никита хихикает. Бабушка Фаина целиком на стороне Кита, он ей родной внук, а меня она тихо ненавидит. Хоть и разговаривает сладеньким голосочком, но все равно чувствуется. Лизу Фаина прямо изводит, и та ей платит тем же. Бабушка Ника тоже еле терпит Лизу. Обе бабки вечно ругают маму, и у них есть только одна тема в разговоре, когда они не дерутся: о том, что маму испортили деньги. В общем, дурдом. Только Раиса ничего, но она в доме никто.

– Раиса?

– Сестра первой жены Никиты.

Я помотала головой.

– Знаешь, я сама выходила замуж три раза, и мои дети, Кеша и Маша, на самом деле мне не родные, к тому же у нас куча всяких непонятных родственников, но в вашей семье я что-то не разберусь.

– Да ничего трудного, – пожала плечами Настя. – Никита женат во второй раз, сначала у него была Наташа. Она вполне симпатичная, только с Китом нормальная женщина жить не станет…

– Почему? Он пьет?

– Нет, разве что чуть-чуть, очень редко.

– Употребляет наркотики?

– Никогда! Кит страшно над своим здоровьем трясется, – засмеялась Настя. – Просто он… специфический. Нигде не работает, спит до полудня, потом уезжает в парикмахерскую или фитнес-клуб, по магазинам шарится. Понимаете, у него было тяжелое детство, без отца, игрушек мало было, и вообще он постоянно дома один сидел – мама пахала в газете, зарабатывала на жизнь. В общем, плохо ему пришлось. Вот Ми сейчас и старается вину искупить, балует его, деньги дает. А Наташа стилистом работала – утром в салоне, вечером на каких-нибудь мероприятиях, они с Китом словно земля и небо, вместе им было никак не соединиться. Ну и разбежались. Натка сейчас за границу уехала, ее на работу туда пригласили. А Рая, ее сестра, у нас осталась. Рая немного на голову больная… ну, если честно, совсем придурковатая… Кому она нужна? Теперь у нас хозяйство ведет.

– В качестве домработницы?

– Верно, – согласилась Настя.

– Значит, «Марко» скрывает исчезновение Смоляковой? – переменила я тему.

– Да.

– А вдруг ее похитили, пытают, хотят убить?

– Ой, что вы такое говорите? ! Вообще-то служба безопасности издательства поднята на ноги, но… Боюсь, они ее не найдут.

– Почему?

Настя посмотрела мне в глаза, потом вдруг сказала:

– Кит, наверное, назвал бы меня сейчас дурой, но отчего-то я вам верю… Вот, смотрите – это лежало у меня под подушкой. Стала ложиться в тот день спать и нашла… – На столик Настя выложила белый конверт. – Прочитайте.

Я осторожно вытащила из конверта листок и пробежала глазами текст.

«Настенчик, единственная моя, дорогая подружка! Извини, приходится доставить тебе боль, но мы, похоже, в ближайшее время не встретимся. Живи пока без меня. Знай, что бы ни болтали люди, я здорова и решение бросить все приняла совершенно самостоятельно, как принято говорить, в светлом уме и твердой памяти. Извини меня и пойми: иного выхода в данной ситуации не имелось. Я ушла, чтобы уберечь семью от большой беды и позора. Теперь о делах. Твоя кредитная карточка будет регулярно пополняться через банк. И не надо пытаться при помощи платежек вычислить место моего пребывания! Суммы станет, как всегда, перечислять бухгалтерия «Марко», потому что я, чувствуя свою ответственность перед тобой, издательством и читателями, никогда не брошу писать. Рукописи с прежней регулярностью продолжат поступать в редакцию, и столь же регулярно ты будешь получать деньги. Свою часть, впрочем, не столь много, как раньше, получит и Никита. Если выделенные средства покажутся ему копейками, ничего поделать не могу. Я очень прошу тебя не говорить Киту и Зизи, что ты имеешь деньги, пусть это будет твоей тайной. Банк займется всеми финансовыми проблемами, все выплаты за дом, газ, электричество, охрану и прочее будут совершаться вовремя, на текущий счет будет поступать оговоренная мною сумма для хозяйственных нужд. Но и только. Остальные деньги пойдут на депозит, доступа к которому ни у кого нет.

Каждый месяц, исключая апрель и декабрь, в двадцатых числах, подойдя к книжному магазину, ты увидишь очередную книгу Смоляковой. Тогда знай: я жива. Если же в течение полугода новинок не будет, это будет означать, что я, увы, умерла. Не плачь, ступай к Роману Мефодьевичу, нашему адвокату, у него лежит завещание. Я не скрою его содержания: все члены семьи получат небольшие суммы, Киту и Зизи отойдет городская квартира. Но остальное: дом, земельный участок и, главное, право на авторское наследие, – отойдет тебе. Не волнуйся, ты будешь богата и независима, тебе не придется, как мне в юные годы, кланяться кому-то в пояс за копейку. Но это худший вариант развития событий. Ты просто потерпи, думаю, через несколько лет я сумею вновь быть вместе с тобой, мы уедем далеко и будем счастливы. Очень прошу, позаботься о животных, чтобы они не оставались голодными и не болели. Я, к сожалению, не могла взять их с собой. Не могла я взять и тебя, прости, но моя любовь остается с тобой. Все будет хорошо, все обязательно будет хорошо! Не верь никому и ничему, рассказанному обо мне! Не показывай это письмо никому, а в особенности домашним. Настюша, в нашей семье беда, я надеюсь вылезти из нее, но для этого, увы, мне следует исчезнуть. Будь осторожна, не доверяй никому из своих, даже…»

Дальше шла ровная черта, создавалось такое впечатление, что листок выдрали у Милады из рук.

– Тут нет подписи, – пробормотала я, – и числа.

– Я очень хорошо знаю мамин почерк, это писала она, – шмыгнула носом Настя. – Вы не представляете, что я чувствую. Мне так тяжело… И одиноко… И я… я просто в шоке.