Личное дело женщины-кошки - Дарья Донцова

Ну да я отвлеклась. Одним из положительных моментов работы с иностранцами была отличная зарплата, вторым – возможность купить у них вещи. Те, кто приезжал в Россию не первый раз, хорошо знали, что надо иметь при себе блок жвачки, джинсы, мужские рубашки, женское белье, косметику, пластинки с записями поп-музыки… Мы хватали все без разбора, радовались сигаретам, жвачке, дезодорантам. Очень хорошо помню, как одна француженка перед отъездом сунула мне пачку прокладок и сказала:

– Это тебе за хорошую работу.

Думаете, я возмутилась и швырнула ей в лицо упаковку? Ан нет, пришла в полный восторг, советским бабам это было в диковинку. Я берегла прокладки, пользовалась ими лишь в особых случаях и чуть не заплакала, когда коробочка опустела.

В начале девяностых годов прошлого века с товарами и продуктами стало еще хуже, чем при коммунистах, с прилавков исчезло все. Представьте мой буйный восторг, когда один вертлявый гасконец привез розовые лаковые туфельки с ремешками и кружевными цветочками? Я принесла туфли домой, Маша всунула в них ножки и захныкала:

– Пальцы упираются, больно.

– Ерунда, – заявил Аркадий, – можно их подогнуть и форсить в обновке.

Машка покраснела, засопела и отчаянно заревела:

– Неудобно!

– Очень уж ты нежная, – констатировал добрый братец, – если б мне новые ботинки перепали, я не стал бы кривляться! Мать, может, ей пальцы того, чик-брик?

Маруська кинулась лупить Аркадия, а я положила лодочки в коробку и отвезла их Медведевым. У Насти размер ноги был меньше, чем у Маши, ей туфельки подошли идеально.

Глава 5

– Ну, вспомнили? – улыбалась Настя. – Такая шикарная обувь! Жаль, что кто-то из детей в садике одну розочку отодрал, я так рыдала, обнаружив ее отсутствие.

– Ты Настя? – робко спросила я.

– А вы сомневаетесь? – усмехнулась девушка.

– Ну… нет… – протянула я, – хотя… не обижайся…

– И не думаю, – снисходительно кивнула она. – Я понимаю ваше недоумение.

Громкий звонок прервал нашу беседу.

– Кого черт принес? – зло спросил Миша и пошел в прихожую.

– Вы поговорили с Зоей? – спросила Таня.

Настя помотала головой, сняла джезву с огня и посмотрела на мачеху.

– Где чашки?

– Ты же тут жила, – ядовито ответила Медведева, – почему интересуешься? Возьми, где они стояли!

Настя вздернула брови.

– Раньше вы посуду держали в сушке у раковины, на столике красная пластиковая подставка была. Но ведь вы ремонт сделали! Кухня теперь другая!

– А ты помнишь старую? – не сдалась Таня.

– Конечно, – сказала Настя, – самая простая была, серая, в розовых цветочках, занавески в бело-красную клетку, люстра пятирожковая, холодильник «Минск», он вон там стоял, теперь угла нет, разрушили.

– На подоконнике были цветы, – вдруг перебила падчерицу Таня.

Я с изумлением посмотрела на нее, чем-чем, а выращиванием растений она никогда не занималась!

Настя прикусила губу, нахмурилась, потом ее лоб разгладился.

– Нет, – с облегчением сказала она, – хоть пока я не все точно в деталях вспоминаю, но на подоконнике вечно бардак был. Там всякая ерунда валялась: телефонная книжка, карандаши, ручки, коробка с нитками… Никаких горшков не было. Тань, ты чего? У тебя даже кактусы сдохли! Помнишь, папа подарил тебе, такой зеленый, с красной «шапочкой»? Месяца он не протянул, корешки откинул!

Таня порозовела.

– Так ты помнишь? – настойчиво повторила вопрос Настя.

– Нет! – с вызовом ответила Таня.

– Значит, у меня память лучше! – обрадовалась девушка и повернулась ко мне: – Вот видите, тетя Даша, Таня не может про кактус рассказать, однако никто ее в обмане не подозревает. А вдруг Таня – это не Таня? Может, она мошенница, а? Пусть докажет, что это не так!

Обычно жена Миши за словом в карман не лезет, переспорить или переорать Таню не стоит даже пытаться, безнадежное дело! Но сейчас она лишилась дара речи. Я тоже на пару секунд онемела, но потом ринулась на защиту своей знакомой:

– Во-первых, не обращайся ко мне «тетя», можешь звать меня просто Даша. А во-вторых, Таня никуда не исчезала, она постоянно у нас на глазах.

– Ха, – ухмыльнулась Настя, – а теперь представьте, что настоящая Таня исчезла, украли ее. Утром ушла на работу одна, а домой вернулась другая! Очень похожая! Сестра-близнец! Кто заметит подмену?

– Офигела? – отмерла Татьяна. – Раскудахталась тут! Не пори чушь! Я у матери одна!

– И откуда это известно? – вскинула брови Настя. – Может, мамочка тебе правду не рассказала? Вон по телику сериал показывают, в тему! Про двойняшек! Их разделили, а потом одна другую придушила!

Высказавшись, Настя схватила чашку со стола, налила в нее кофе, отхлебнула и закатила глаза.

– М-м-м! Супер! Пробуйте! Очень вкусно.

– Она сумасшедшая? – с надеждой в голосе спросила Таня. – Психопатка? Какие близняшки?

– Я нормальная, – отрезала Настя, – просто хотела вам продемонстрировать, что можно легко усомниться в подлинности любого человека! Почему Таня мне не верит?

– Солнышко мое, – закудахтали из коридора, – детонька! Бабуля принесла твои любимые пирожки!

Танины щеки из розовых стали бордовыми, в гостиную, как торнадо, ворвалась Елена Сергеевна. Несмотря на преклонный возраст, мать первой жены Миши выглядит замечательно, она тщательно следит за собой, накручивает волосы на бигуди, пользуется косметикой и носит красивые костюмы.

– Бабушка! – кинулась к ней Настя.

– Котеночек, – засюсюкала старушка и обняла внучку.

Миша, который вошел следом за тещей, принялся вытирать платком глаза. Таня побледнела.

– Ну-ка скажи, лапочка, – квохтала Елена Сергеевна, освобождаясь из объятий девушки, – какие пирожки ты обожаешь? С капустой или с мясом?

– С капустой, бабуся, – быстро ответила Настя, – если ты их как раньше печешь, а в начинку добавляешь крутое яйцо!

По щекам Елены Сергеевны поползли слезы.

– Это моя Настенька, – завсхлипывала экс-теща, – любимая! Ларочка смотрит сейчас с небес и радуется! Нашлась наша девонька! Нежная, ласковая, солнечный зайчик!

– Хорошо, что вы не слышали, какой детектив ваш зайчик сейчас придумал! – взвизгнула Таня.