Легенда о трех мартышках - Дарья Донцова

Фима, не моргнув глазом, ответил:

– Я дружу с одногруппником Романом Зайцевым, ему отец часто привозит подарки из командировок. Когда он ошибается размером, брюки и свитера достаются мне.

Больше претензий к франту не предъявляли, Зайцев-старший служил в КГБ, об этом знали даже институтские кошки, ясное дело, от Ефима отвязались.

Единственным недостатком студента Пузикова была не очень хорошая успеваемость, иностранные языки давались Фиме с трудом. На занятиях он обычно подсаживался ко мне и шептал:

– Дашута! Погибаю, как швед под Полтавой! Помоги!

Я молча выполняла его задание, и Пузиков пел спасительнице хвалебную оду. На мой взгляд, Фиме следовало поступить в какой-нибудь технический вуз, он легко чинил неисправные электроприборы и ловко вбивал в стены гвозди. Как-то раз Фима за пять минут реанимировал у нас дома утюг. Уверенно разобрал агрегат, вытащил из него какую-то штуку, похожую на кустарные белые бусы, поковырял их, и бабушка вновь смогла беспрепятственно гладить.

Одно время Ефим пытался за мной ухаживать, провожал домой, пару раз звал в кино и даже дарил неизвестно где добытые коробки шоколадных конфет, настоящий раритет в те годы. Но мое сердце тогда было отдано другому парню, совсем не такому красивому и веселому, как Пузиков. Мой избранник принадлежал к породе маменькиных сынков, он искренне считал, что девушек господь создал для ублажения мужчин, и особо не заморачивался демонстрацией пылких чувств. Инициативу проявляла я, звонила ему сама и на вопрос: «Может, сходим в кино? » слышала в ответ:

– Ну ладно, если тебе так хочется. Только купи билеты не ближе десятого ряда.

Очень хорошо помню, как на очередное Восьмое марта я сидела дома, ожидая поздравлений от возлюбленного, но до трех часов дня мой Ромео так и не прорезался. Я не выдержала и пошла рыдать в ванную, но не успели слезы хлынуть из глаз, как из прихожей донеслась веселая трель звонка. Мигом промокнув лицо полотенцем, я кинулась к входной двери. Ясное дело, на лестничной площадке сейчас стоит ОН. Бедняжка, ему пришлось с раннего утра носиться по Москве в поисках чахлых красных гвоздик, тюльпанов или мимозы. Вот почему милый до сих пор не поздравил меня с раннего утра, он готовил сюрприз!

Задыхаясь от счастья, я распахнула дверь и увидела… огромный букет бордовых роз, даже сейчас, когда флористы торгуют на каждом углу, он мог бы считаться роскошным, а уж в те далекие годы такие цветы казались нереально шикарными.

– Это мне? – прошептала я.

– С праздником, – весело произнес знакомый, но отнюдь не долгожданный голос, – а конфеты Афанасии Константиновне, хотя, конечно, и тебе не запрещено их есть. Чаем угостишь?

– Проходи, – с трудом скрыв разочарование, сказала я Фиме, – однако бабушка на работе.

– Я люблю твою бабулю, но не стану прикидываться огорченным из-за ее отсутствия. – Пузиков потер руки. – Вечер наедине с тобой для меня лучший праздник.

Последняя фраза звучала как признание в любви. Ну согласитесь, любой девушке лестно иметь поклонника, который ради нее готов на подвиги, а во времена моей юности покупка двухэтажной коробки «Ассорти» и роз приравнивалась к победе на рыцарском турнире.

В тот день Фима был в ударе, он рассказывал анекдоты, изображал наших преподавателей и рассмешил даже вернувшуюся с работы Афанасию. В какой-то момент я подумала, не изменить ли свое отношение к Ефиму, и после ухода ухажера сказала бабуле:

– А он милый! И очень внимательный! Смотри, какие цветы принес!

Афанасия неожиданно нахмурилась.

– Не люблю розы!

– Правда? – удивилась я. – Впервые слышу! Интересно, где Фима раздобыл такой букет Восьмого марта?

– Скользкий он какой-то, – дернула плечом бабушка.

– Ты про подарок? – поразилась я.

– Я о Пузикове говорю, – пояснила Афанасия. – Ну откуда у простого студента деньги на подобные подношения? Что ты о нем знаешь?

Я растерялась.

– Он старше нас, уже отслужил в армии, живет в общежитии.

Бабушка кивнула.

– Отец Фимы вроде был полковником, – продолжала я, – он давно умер, а мама его работает, только не помню кем, она живет в другом городе.

– Богатый жених, – подытожила Афанасия, неодобрительно косясь на коробку конфет.

– Нет, – засмеялась я, – Ефим по вечерам товарные вагоны разгружает и помогает кочегару в какой-то котельной.

– Значит, розы и конфеты парень украл, – сделала неожиданный вывод бабуля, – сувенирчики на половину моей зарплаты тянут.

– Не говори глупостей, – разозлилась я, – весь курс знает, что Пузиков в меня влюблен! Наверное, он на еде экономил, хотел устроить мне настоящий праздник.

– Мда, – крякнула Афанасия.

Мне ее реакция не понравилась, я хотела продолжить спор, но тут ожил телефон, на том конце провода оказался ОН, и я, начисто забыв и о бабуле, и о Фиме, понеслась на свидание.

Спустя неделю Фася неожиданно сказала:

– Дашенька, я не вечная!

Меня тут же охватил дикий страх.

– Терпеть не могу подобные разговоры! Сейчас же перестань! Наука идет вперед семимильными шагами, скоро найдут лекарство от старости, ты проживешь еще сто лет!

– Маловероятно, – улыбнулась бабуля, – пообещай мне одну вещь!

– Что угодно! – опрометчиво заверила я.

– Никогда не заводи романа с Пузиковым, – жестко сказала она. – Поверь, он неприятный человек!

– Опять! – всплеснула я руками. – Фима хороший! И он мой друг! С какой стати ты на него взъелась?

Бабушка ткнула пальцем в сторону стола.

– Мне очень не понравилась эта коробка!

Я хотела было раскричаться, но, вспомнив о почтенном возрасте Афанасии, подавила раздражение и сказала:

– Бусенька, мы просто приятели! Я люблю совсем другого мужчину!

– Вот и хорошо, – с явным облегчением воскликнула Фася.

Более мы не обсуждали Пузикова, я так и не поняла, по какой причине моя очень толерантная к окружающим бабуля на дух не выносила Ефима. Он изо всех сил старался ей понравиться, и, конечно же, внешне Афанасия не выказывала ему своего отношения, она была слишком воспитана для того, чтобы фыркать человеку в лицо. Полагаю, Пузиков считал, что Фася, как и все вокруг, его любит, но я понимала: интеллигентно ему улыбаясь, в душе бабушка терпеть его не может.