Утопия-авеню - Дэвид Митчелл

Дин сглотнул:

– Но мама же играет на пианино…

– Дома! Не прилюдно! Не на весь белый свет! Ну-ка, подними…

Отец презрительно посмотрел на жестянку с монетками, дождался, пока сын ее поднимет, и повел его через дорогу, к газетному киоску мистера Денди. Рядом с киоском стояла большая пластмассовая копилка для сбора пожертвований, в виде черного лабрадора-поводыря, с прорезью для денег на макушке.

– Высыпай. Все, до последнего фартинга.

Деваться было некуда. Все монетки исчезли в прорези.

– Еще раз такое учудишь – и прости-прощай твоя гитара. Мне плевать, кто там тебе ее подарил. Ясно тебе?

Дин ненавидел отца, ненавидел сам себя за то, что не может дать ему отпор, и ненавидел отца еще больше за то, что из-за него ненавидел себя.

– ЯСНО ТЕБЕ?

На Дина пахнуло водочными парами и табаком. Запах Гарри Моффата.

Прохожие останавливались, глазели.

Дину захотелось убить отца.

Дин знал, что «футурама» в опасности.

Дин уставился на полого лабрадора и сказал ему:

– Да.

Эльф сидит за пианино бабули Мосс, играет «Moon River» [46 - «Лунная река» (англ. ). ]. Дин втягивает носом запах жареного бекона, ковролина, старости и кошачьего наполнителя. Весь первый этаж бабулиного дома свободно уместится в гостиную квартиры Джаспера на Четвинд-Мьюз. Джаспер спокоен и по-джасперовски расслаблен, а четыре поколения Моссов и Моффатов с неподдельным интересом, без малейших признаков неодобрения разглядывают экзотических Диновых товарищей по группе. «Ну, это они пока…» Грифф, выросший в таком же двухэтажном доме – кухня и жилая комната внизу, две спальни наверху, – наверняка чувствовал бы себя уютно, но он поехал на Зверюге в паб «Капитан Марло», чтобы установить аппаратуру, а заодно встретиться с приятелем из группы Арчи Киннока. Седая и морщинистая бабуля Мосс чуть покачивается, тихонько подпевая Эльф. Билл, гражданский муж бабули Мосс, одобрительно кивает – ему нравится исполнение. Громогласная тетя Мардж и тихоня тетя Дот благостно разглядывают гостей. Их сестра, мама Дина, смотрит с фотографии. Рядом с ними сидит Динов брат, Рэй, его жена Ширли и их двухлетний сын, Уэйн, который возится с игрушечными машинками «Динки», изображает аварии на шоссе. В уголке, под полкой с фарфоровыми уточками, примостился Джаспер. Дин смотрит на него. Они живут в одной квартире, у них все на двоих: сигареты, презервативы «Дюрекс», зубная паста, молоко, яйца, гитарные струны, шампунь, простуды и китайская еда навынос… Иногда Джаспер наивен как ребенок, а иногда странный, как инопланетянин, пытающийся выдать себя за человека. Он как-то упомянул, что в школе с ним случился нервный срыв и он угодил в голландскую психлечебницу. Дину было неловко его об этом расспрашивать. Да и вообще, непонятно, являются ли Джасперовы странности причиной или следствием его пребывания в психушке.

Эльф завершает «Лунную реку» сверкающим глиссандо.

Ей тепло аплодируют.

Уэйн ударяет игрушечной машинкой в бок игрушечного грузовика и кричит: «Ка-бум! »

– Ах, какая красота! – говорит бабуля Мосс. – Правда, Билл?

– Красота неимоверная, – подтверждает Билл. – А ты давно играешь, Эльф?

– С пяти лет. Меня бабушка научила.

– Вот, с детства надо приучать, – говорит бабуля Мосс. – «Лунную реку» наша Ви очень любила. Динова мама. Они все играли на пианино: и Ви, и Мардж, и Дот, но у Ви получалось лучше всех.

– Да, если закрыть глаза, то как будто Ви играла, – говорит тетя Мардж. – Особенно вот эти финтифлюшки в середине.

– Эх, если б жизнь сложилась иначе, – вздыхает тетя Дот, – кто знает, как бы для нее все повернулось. В музыке…

– Зато Дин унаследовал ее талант, – говорит тетя Мардж.

– Ох, у нас же говяжий пирог с почками стынет! – говорит Билл.

Тетя Мардж и тетя Дот начинают накрывать на стол.

– Слушай, а пианино не заглушают на концертах? – спрашивает Рэй. – Ну, когда девчонки поднимают поросячий визг при виде нашего Божьего дара? – Он кивает на Дина.

– Ну, до визга нам пока далеко, – говорит Эльф. – Вот как выступим на «Вершине популярности», тогда все может быть. Aкустика вообще зависит от зала, микрофонов, усилителей. Мы привезли с собой «фарфису». У меня есть еще «хаммонд», но он весит тонну, не меньше. Но у обоих звук мощный.

– А на сцену выходить не боязно? – Ширли надевает сыну слюнявчик. – И выступать перед толпой?

– Поначалу да, – отвечает Эльф. – Но тут уж либо привыкаешь, либо это не твое. Ой, спасибо, куда мне столько? !

– Ну, так ведь в бой идут на сытое брюхо, – заявляет бабуля Мосс. – Так, у всех тарелки полные? Тогда… – Все молитвенно складывают руки, и бабуля произносит: – Возблагодарим же Господа за ниспосланные нам дары. Аминь.

Все хором повторяют «Аминь» и приступают к еде.

«Еда, как музыка, объединяет», – думает Дин.

– Пирог превосходный, – говорит Джаспер, будто оценивает сольное исполнение.

– Ой, он и комплименты умеет! – умиляется тетя Мардж.

– Вот этого он как раз и не умеет, – поправляет ее Дин. – Он всегда говорит то, что думает.

– Мой нос – это рот, – заявляет Уэйн, засовывая кусочек морковки в ноздрю.

– Фу, гадость какая! – охает Ширли. – Вытащи немедленно!

– А за столом нельзя в носу ковырять, – говорит Уэйн.

– Рэй, скажи ему!

– Тебе что мама велела? – с притворной строгостью спрашивает Рэй, еле удерживаясь от смеха.

Уэйн засовывает палец в ноздрю:

– Ой, она там застряла…

Это больше не смешно.

Тут Уэйн чихает, и кусочек моркови вылетает из ноздри прямо в тарелку Дина.

Смеются все, даже Ширли.

– А расскажите, как Дин в детстве проказничал, – просит Эльф.

– Ну, тут пары часов не хватит, – говорит Билл.

– Тут пары недель не хватит, – поправляет его Рэй.

– Все врут, – говорит Дин.

– Ага, – фыркает Рэй. – Зато ты у нас теперь бунтарь. А я вот – примерный семьянин.

«Ну да, потому что ненароком Ширли обрюхатил…»

Дин поднимает с пола оброненную Уэйном ложку.