Падение титана, или Октябрьский конь - Колин Маккалоу

Цезарь заговорил с ней о Хапд-эфане, которого он хотел сделать своим личным лекарем.

– Я побеседовал бы с ним сам, – сказал он на латыни, которую Клеопатра теперь хорошо понимала и даже могла без труда поддерживать разговор. – Но я пробыл в Египте достаточно долго, чтобы понять, что здесь мало кто может распоряжаться собой, кроме македонцев. Я думаю, он принадлежит Каэму, поскольку он жрец Сехмет, супруги Птаха. И живет он, кажется, при храме Птаха. Но так как сам Каэм, по крайней мере отчасти, находится в твоей власти, он, без сомнения, исполнит твою волю. Мне очень нужен Хапд-эфане, Клеопатра. После смерти Луция Тукция, который был врачом Суллы, а потом и моим, я не доверяю ни одному римскому лекарю. Если у Хапд-эфане есть жена и дети, я с удовольствием возьму их с собой.

Хоть что-то она может для него сделать!

– Хапд-эфане, Цезарь хочет, чтобы ты был с ним, когда он уедет, – сказала она на древнейшем из языков. – Если ты согласишься поехать, это понравится Птаху-создателю и фараону. Мы в Египте будем читать твои мысли, ты станешь нашим каналом связи с Цезарем, где бы он ни был. Ответь ему сам, расскажи о себе. Ему это интересно.

Лицо жреца-целителя даже не дрогнуло, его черные миндалевидные глаза не мигая смотрели на Цезаря.

– Бог Цезарь, – сказал он на ломаном греческом, – конечно, это сам Птах-создатель хочет, чтобы я тебе служил. Я сделаю это с большим желанием. Я – хем-нечер-синв, поэтому дал обет не жениться. – В его глазах мелькнула улыбка. – Но я хотел бы лечить тебя с помощью египетских методов, которые греческие врачи отвергают. Амулеты и заговоры обладают большой магической силой.

– Абсолютно с этим согласен! – оживился Цезарь. – Как великий понтифик, я знаю все римские заклинания. Мы сможем сравнить их с твоими. Не спорю, магия очень сильна. – Он стал серьезным. – Нам нужно прояснить одну вещь, Хапд-эфане. Не зови меня богом и не падай на пол, когда приветствуешь меня. В других местах я не бог, и если ты будешь так делать там, многих это оскорбит.

– Как пожелаешь, Цезарь.

По правде говоря, этот еще довольно молодой человек с бритой головой был рад новому повороту в своей жизни. Его интересовал весь мир, и он с нетерпением будет ждать, когда сможет посетить незнакомые места, да еще с человеком, в котором, без сомнения, горит божественная искра. Расстояние не может разлучить его с Птахом-создателем, с Сехмет и с их сыном Нефертумом-Лотосом. Он сможет посылать свои мысли в Мемфис отовсюду и с той же скоростью, с какой солнечный луч проходит через священные столбовые ворота. Жрец неприметно вздохнул и, когда греческий Цезаря и Клеопатры сделался слишком быстрым для его понимания, принялся мысленно собирать инструменты. Десяток тщательно упакованных гибких полых тростин для начала. Хирургические щипцы, трепаны, ножи, троакары, иглы…

– Что с городскими чиновниками? – спросил Цезарь.

– Все уволены, – ответил Аполлодор. – Я посадил их на корабль и отправил в Македонию. Писец пытался сжечь все внутренние уставы и все местные постановления, а казначей – все бухгалтерские книги. К счастью, я с новой царской стражей вошел и сумел этому помешать. Государственная казна, находящаяся под Серапейоном, цела, целы и расположенные поблизости городские конторы. Все благополучно пережило войну.

– Новые чиновники набраны? Как раньше их выбирали?

– Жеребьевкой из македонцев-аристократов. Многие из них погибли, другие в бегах.

– Жеребьевкой? Ты хочешь сказать, что должности раздавались по жребию?

– Да, Цезарь, по жребию. С подтасовками, разумеется.

– Что ж, это дешевле, чем проводить выборы, как в Риме. Так что происходит сейчас?

В разговор вмешалась Клеопатра.

– Мы поменяем систему, – твердо сказала она. – Я намерена отменить жеребьевку и провести настоящие выборы. У нас теперь миллион новых граждан. Каждый проголосует за кого-либо из кандидатов и убедится в весомости своих прав.

– Это, конечно, зависит от того, каковы будут кандидаты. Ты намерена разрешить баллотироваться всем желающим?

Она опустила глаза и ответила уклончиво:

– Я еще не решила, каким будет процесс выборов.

Похоже, вопрос застал ее врасплох.

– А ты не думаешь, что греки почувствуют себя ущемленными, если евреи и метики получат гражданство, а они – нет? Почему бы не дать его всем, даже египтянам-полукровкам? Назови этих людей неимущими, не наделяй их правом голоса, но позволь им быть гражданами Александрии.

По ее лицу он понял, что зашел слишком далеко.

– Благодарю, Аполлодор и Хапд-эфане, вы можете идти, – сказал он, подавляя зевок.

– Итак, мы одни, – сказала Клеопатра, вытягивая его из кресла и сажая рядом с собой на диван. – Ну, ты доволен? Я делаю все, как надо? Я трачу деньги, как ты велел: бедные накормлены, завалы разобраны. Со всеми каменщиками и плотниками заключены долговременные контракты, они приступают к строительству обычных жилых домов. Денег достаточно и на то, чтобы начать возводить общественные здания, ибо я беру их из собственных средств. – Большие желтые глаза сияли. – Ты прав, это лучший из способов добиться народной любви. Каждый день я выезжаю с Аполлодором на моем осле, разговариваю с людьми, успокаиваю их, убеждаю, что все будет хорошо. Тебе это нравится? Я теперь просвещенная правительница?

– Да, но тебе еще многому надо учиться. Дай гражданство всем своим подданным, и тогда все действительно пойдет хорошо. Ты прирожденная властительница, но тебе не достает проницательности. Взять, к примеру, евреев. Они сварливы, но очень умны. Относись к ним с уважением, всегда будь с ними добра. И в тяжелые времена они станут тебе самой надежной опорой.

– Да-да, – нетерпеливо перебила она, устав быть серьезной. – Я еще кое о чем хочу с тобой поговорить, любовь моя.

В уголках его глаз появились лучики.

– Правда?

– Правда. Я знаю, как мы проведем эти два месяца, Цезарь.

– Если ветер будет попутным, я отправлюсь в Рим.

– Ветер не будет попутным, поэтому мы поплывем по Нилу до Первого порога. – Она похлопала себя по животу. – Как фараон, я должна показать народу, что жду ребенка.

Он нахмурился: