Революция муравьев - Бернар Вербер

Осторожно, опасность: из пещеры выползает огромный еж!

Удирать, да поскорее. Еж с разверзшейся пастью громадным шаром накатывает на него.

6. Удивительная встреча

Уколы – от них саднило все тело. Инстинктивно она смочила слюной самые глубокие раны. Ковыляя, отнесла квадратный чемоданчик к себе в комнату. И на мгновение присела на кровать. На стене, у нее над головой, слева направо висели плакаты Марии Каллас, Че Гевары и вождя гуннов Аттилы.

Жюли с трудом встала и направилась в ванную. Включила душ, пустила горячую воду и начала усиленно намыливаться душистым лавандовым мылом. Потом закуталась в широкое полотенце, сунула ноги в махровые тапочки и принялась очищать свою темную одежду от налипших на нее бляшек рыжей грязи.

Надеть туфли было невозможно. Больная пятка здорово распухла. В дальнем углу стенного шкафа девушка откопала пару стареньких летних босоножек с ремешками, у которых было два преимущества: в них она могла не наступать на пятку, притом что пальцы ног оставались открытыми. Стопа у Жюли была хоть и небольшая, но широковатая. А большинство обувщиков шили для женщин узкие, продолговатые туфли, в которых бедняжки очень страдали, набивая себе многочисленные мозоли.

Она снова растерла пятку. И кажется, впервые почувствовала, что скрывается внутри ее стопы, как будто кости, мышцы и сухожилия ждали, когда она поранится, чтобы дать ей знать о себе. Только теперь они проявили себя, отзываясь болью в нижней части ноги. Они были на месте. И подавали сигналы тревоги.

Она тихонько поздоровалась: «Здравствуй, пяточка! »

Веселенькое занятие – приветствовать частичку собственного тела. Впрочем, пятка интересовала ее лишь постольку, поскольку она была разбита. Хотя, по здравом размышлении, она и про зубы-то вспоминала, только когда они болели. То же самое и с аппендиксом: про него вспоминаешь лишь тогда, когда его вдруг прихватит. Внутри у нее, верно, была целая куча органов, о существовании которых она и не подозревала, пока они, проявляя тактичность, не посылали ей сигналы боли.

Ее взгляд снова упал на чемоданчик. Она не могла отвести глаз от этой штуковины, извлеченной из недр земли. Она взяла его и встряхнула. Чемоданчик был тяжелый. Замок предохраняла запорная система из пяти колесиков с кодом на каждом.

Чемоданчик был из толстого металла. И вскрыть его можно было разве что отбойным молотком. Жюли осмотрела замок. На каждом колесике вырезаны цифры и какие-то символы. Она покрутила их наудачу. У нее, наверное, был один шанс из миллиона, чтобы угадать правильную комбинацию.

Она еще раз встряхнула чемоданчик. Внутри что-то лежало – один-единственный предмет. Таинственное содержимое чемоданчика пробудило в ней любопытство, и оно все возрастало.

В комнату к ней зашел отец вместе с собакой. Рыжий усатый здоровяк. В гольфах он больше походил на шотландца, эдакого смотрителя охотничьих угодий.

– Ну как, получше? – спросил он.

Она покачала головой.

– Ты оказалась на дне балки, куда можно попасть, разве что продравшись сквозь сплошную стену из крапивы и колючих кустарников, – объяснил он. – За нею спрятано что-то вроде прогалины – сама природа, видать, решила уберечь это место от всяких праздношатающихся зевак. Его даже нет на карте. Хорошо, что Ахилл учуял тебя! Что бы мы делали без собаки?

Он ласково потрепал ирландского сеттера, а тот в ответ обмусолил нижние края его штанов, оставив на них серебристую пену, и радостно залаял.

– Вот так штуковина! – продолжал отец. – Странное дело: комбинированный замок. Наверно, это сейф, и взломщики не смогли его вскрыть.

Жюли тряхнула темной копной волос.

– Нет, – сказала она.

Отец прикинул вес чемоданчика на руке.

– Будь там монеты или слитки, он был бы тяжелее, а ежели бы внутри лежали пачки банкнот, они бы шуршали. Может, это пакет с наркотиками и его бросили наркоторговцы. Или, может… бомба.

Жюли пожала плечами.

– А вдруг там человеческая голова?

– Тогда ее сперва должны были высушить индейцы хибаро, – возразил отец. – Твой чемоданчик не такой уж большой, и обычная человеческая голова в него не влезет.

Он глянул на часы, вспомнил про какую-то важную встречу и спешно ретировался. Пес безо всякой видимой причины потрусил следом за ним, радостно помахивая хвостом и шумно, прерывисто дыша.

Жюли еще раз встряхнула чемоданчик. Определенно внутри ощущалось что-то мягкое – если это действительно была голова, после всех этих встрясок она точно расквасила ей нос. Вдруг чемоданчик вызвал у нее отвращение, и она решила оставить его в покое. Через три месяца ее ожидал экзамен на степень бакалавра, и если она не собиралась на четвертый год остаться в выпускном классе, самое время заняться самоподготовкой.

Итак, Жюли достала учебник истории и принялась его перелистывать. 1789 год. Французская революция. Взятие Бастилии. Беспорядки. Анархия. Великие люди. Марат. Дантон. Робеспьер. Сен-Жюст. Террор. Гильотина…

Кровь, кровь и снова кровь… «История – это всего лишь нескончаемая бойня», – подумала она, наклеивая пластырь на одну из многочисленных ссадин, которая начала кровоточить. Чем больше она читала, тем горше становилось у нее на душе. При мысли о гильотине она вспомнила про отрезанную голову в чемоданчике.

Через пять минут, вооружившись здоровенной отверткой, она взялась за замок. Он не поддавался. Тогда она взяла молоток и хватила им по отвертке сверху, силясь совладать с замком, но без толку. «Без гвоздодера тут не обойтись, – решила она и тут же подумала: – Черт, эдак ничего не выйдет».

Она снова взялась за учебник истории, вернувшись к Французской революции. 1789 год. Народный суд. Конвент. Гимн Руже де Лиля. Сине-бело-красный флаг. Свобода – Равенство – Братство. Гражданская война. Мирабо. Шенье. Суд над королем. И опять гильотина… Чего интересного во всей этой мясорубке? Жюли хватала слова одним глазом и тут же выпускала через другой.

Вдруг она насторожилась: кто-то царапал деревянную балку изнутри. Как будто термит скребется.

Послушаем!

Она припала ухом к замку чемоданчика, медленно повернула первое колесико. И уловила чуть слышный щелчок. Зубчатое колесико зацепилось за зубчатую рейку. Жюли проделала то же самое с четырьмя другими колесиками. В конце концов механизм поддался – замок, скрипнув, открылся. Острый слух победил грубую отвертку с молотком.

Опираясь на дверной наличник, отец удивленно вопросил: