Особняк на Трэдд-стрит - Карен Уайт

– Я тебя не разбудила?

– Что ты, Нэнси. Счастлива была встать, чтобы ответить на звонок. – Я подождала. Хотелось, чтобы она оценила мой сарказм. В целом Нэнси Флаэрти неплохо разбиралась в азах своей работы, но ни для кого не было секретом, что большую часть своих активных усилий она придерживала для гольфа, дабы и дальше оттачивать свою коронную подсечку. Увы, большая часть сарказма до нее так и не дошла.

– Это хорошо. Поскольку мистер Гендерсон запланировал встречу с тобой и мистером Дрейтоном на девять часов утра, он просил, чтобы ты не опаздывала. Это как-то связано с наследством мистера Вандерхорста.

Я поморгала и выпрямилась, ожидая, когда слова перестанут крутиться в моей голове, как вода, винтом уходящая в раковину.

– Наследством? Ты имеешь в виду, что? ..

– Именно. Похоже, он умер во сне. – Возникла короткая пауза, за которой последовал вздох. Я представила Нэнси в ее спальне с наушниками на голове, отрабатывающую подачу. – Это лучший способ уйти из жизни.

– Но я видела его всего два дня назад. – Я не могла объяснить внезапную печаль, которую вызвало во мне известие о смерти старика. Я представила его таким, каким видела в последний раз, – он стоит посреди гостиной с выцветшими обоями, глядя в окно на дуб, который рос в саду еще до его рождения. – Ничего не понимаю… Гендерсон сказал, зачем я понадобилась мистеру Дрейтону?

– Будь у меня такая информация, я бы сразу сказала.

– Да, верно. – Я сглотнула, с удивлением обнаружив застрявший в горле комок. – Но сегодня суббота… неужели нельзя подождать до понедельника?

– Не знаю, Мелани. Все, что я знаю, так это то, что мистер Гендерсон ожидает тебя.

Я села.

– Можешь сказать мне, где мы встречаемся?

Записав то, что сообщила Нэнси, я положила трубку и, прежде чем встать, еще минут пять таращилась на телефон.

Быстро приняв душ и надев по такому случаю строгую юбку и блузку – как-никак мне предстояла встреча в адвокатском бюро, – я через новый мост выехала из своего района, Маунт-Плезант, и вскоре поставила машину на служебной парковке за нашим офисом на Саут-Брод-стрит. Заглянув по пути в пекарню на углу, я купила два пончика и большую чашку латте со взбитыми сливками. Хозяйка, Рут, уже начала раскладывать пончики по пакетам, когда в окно заметила меня, и к тому моменту, когда я вошла внутрь, она уже включила кофемашину.

– Доброе утро, Рут.

Рут улыбнулась, демонстрируя передний золотой зуб, ярко блестевший на лице цвета кофе с молоком.

– Как-нибудь, мисс Мелани, я приготовлю вам здоровый завтрак. Главное, дайте мне более двух минут, слышите?

Я положила деньги на прилавок и взяла пакет.

– К сожалению, у меня нет больше двух минут, но все равно спасибо, – сказала я с улыбкой. Слизав сверху взбитые сливки, я схватила свой латте и попятилась к двери.

– Вы худышка, просто кожа да кости, мисс. Это нехорошо, то, что вы едите. Вам нужны зелень и фрукты. А также мясо и яйца, чтобы нарастить на костях немного мясца.

– В следующий раз, – ответила я, открывая дверь. – Всего хорошего.

Адвокатские конторы находились в нескольких кварталах от Кинг-стрит, но я решила пройтись пешком, чтобы проветрить голову и морально подготовиться к тому, что меня ждет. Я зашагала на север, мимо современного гаража и нового офисного здания. Многие местные жители называли его или «брутальным», или «унылым». Я же, несмотря на глухое ворчание где-то на задворках моей головы, отказывалась видеть что-либо, кроме функциональности и грамотного использования пространства.

По привычке я избегала смотреть на исторические здания вдоль Кинг-стрит, что аккуратно выстроились вдоль так называемой «самой красивой торговой улицы в Америке».

Да, возможно, старые здания были по-своему прекрасны и еще лучше умели выкачивать из вас денежки, но то, что иногда глядело на меня из старых витрин, вынуждало смотреть прямо перед собой. То же самое с больницами. Я была вынуждена носить наушники, лишь бы не слышать голоса людей, которых могла видеть только я.

Шагая мимо узкой веранды с лестницей, ведущей наверх, где когда-то была жилая часть дома, я увидела на нижней ступеньке бледную молодую девушку, почти скрытую побегами гибискуса, что упорно цеплялись за облупившуюся краску. Я почти прошла мимо, как вдруг заметила, что ее кожа была почти полупрозрачной, а одежда – из другого века. Когда же я обернулась, она уже исчезла, лишь легкое покачивание большого красного цветка говорило о том, что она только что была там.

Вновь сосредоточив взгляд на тротуаре, я миновала новый Судебный центр, заодно вспомнив, какой фурор произвел в свое время его архитектурный проект, и нашла в следующем квартале адвокатскую контору «Дрейтон, Дрейтон и Дрейтон». Поскольку была суббота, величественная стойка ресепшена в фойе была пуста. Я стояла, размышляя, что мне делать, как вдруг большие двойные двери сбоку от стойки распахнулись, и в проеме показалась чья-то лысая голова. Заметив меня, немолодой мужчина нахмурился. Под его взглядом два пончика и большая чашка латте испуганно перевернулись в моем желудке.

– Мисс Миддлтон? – Он протянул холеную руку, и мы обменялись рукопожатием. – Я – Джонатан Дрейтон. Спасибо, что пришли. Прошу вас, входите.

Украдкой вытерев рот на тот случай, если на губах оставалась сахарная пудра, я последовала за мистером Дрейтоном в конференц-зал. Там за круглым столом сидели несколько человек, большинство из которых, как мне показалось, представляли вспомогательный персонал. Во главе стола восседал старший Дрейтон, которого я узнала благодаря нашим предыдущим деловым контактам. Одарив меня натянутой улыбкой, он поднялся с места.

– Мисс Миддлтон, рад видеть вас снова. Прошу вас, присаживайтесь, – произнес он и указал на стул во главе стола.

Я робко подошла ближе, внезапно насторожившись – почему я здесь и по какой причине должна сидеть во главе стола. Неужели всем этим знакам внимания я обязана тому факту, что старый дом на Трэдд-стрит попал-таки в наш реестр? Я села, скрестила в лодыжках ноги и сложила руки на коленях. При этом я была вынуждена надавить на колени как можно сильнее, чтобы мои ноги не выбивали обычную нетерпеливую чечетку.

Мистер Дрейтон сел на место, Джонатан Дрейтон – напротив него. В зале воцарилась тишина, и у меня вновь возникло нехорошее чувство.