Особняк на Трэдд-стрит - Карен Уайт

Мистер Дрейтон заговорил первым:

– Мисс Миддлтон, прошу прощения за то, что заставил вас приехать сюда в субботу. Но ситуация слишком… особенная, и я не думаю, что в чьих-либо интересах ждать до понедельника.

– Ситуация? – Я крепко стиснула зубы, чтобы они не клацали.

– Да. Видите ли, мистер Вандерхорст, да упокоит Господь его душу, был не только старым клиентом этой фирмы, но и нашим дорогим другом.

Ничего не понимая, я недоуменно посмотрела на него. Оставалось лишь надеяться, что в эти мгновения я не похожа на оленя, выбежавшего под колеса автомобиля.

Откашлявшись, мистер Дрейтон заговорил снова.

– Как я понимаю, два дня назад вы нанесли мистеру Вандерхорсту визит, чтобы обсудить с ним вопрос о его доме – это так?

Я кивнула, чувствуя себя ребенком, сидящим за кухонным столом в отцовском доме и готовым получить от родителей неминуемую головомойку.

– Он каким-либо образом дал вам понять, что готов продать свой дом?

– Если честно, я не думаю, что такая мысль когда-либо приходила ему в голову. Я понятия не имела, зачем он пригласил меня туда. Мне показалось, что он просто одинок и ему не с кем поговорить. – Я посмотрела на свои руки и тотчас вспомнила фарфоровое блюдце с розочками и то, что когда-то оно принадлежало его матери. – Мистер Вандерхорст произвел на меня впечатление весьма милого человека.

– Вы помните, о чем шел разговор?

Я подумала о женщине и качелях в саду, и о том, что мистер Вандерхорст знал, что она там находится.

– Он упомянул, что его отец и мой дед были близкими друзьями и вместе учились в Гарвардской юридической школе, – сказала я. – Кажется, он также сказал, что мой дед был шафером на свадьбе его отца.

Мужчины понимающе переглянулись. Я выпрямила ноги и убрала с колен руки, намереваясь схватиться за край стола.

– В чем дело? Он позволил включить дом в реестр?

На этот раз заговорил Джонатан Дрейтон:

– Вам нравятся старые дома, Мелани?

Второй раз за два дня мне задали один и тот же вопрос. Я едва не расхохоталась, однако сдержалась, из опасения, что смех может легко превратиться в истошный вопль.

– Нет. Вообще-то нет. Честно говоря, я всегда считала их огромной тратой денег и пространства.

Мистер Дрейтон наклонился ко мне.

– Но разве ваша мать не выросла в доме Приоло на Легар-стрит?

– Да, но…

– И разве она не продала его после того, как ваша бабушка умерла, а сама она ушла от вашего отца?

– Да, но…

– Разве вы не переживали по этому поводу? Что вы, так или иначе, лишились своего законного наследства?

– Законного наследства? Вы о чем? .. – Я резко встала, и мой стул царапнул ножками ковер. Я вдруг как будто перенеслась в зал кривых зеркал. – Что здесь происходит? Я не понимаю, какое отношение внесение в реестр имеет к моей матери или ее дому!

Мистер Дрейтон нацепил на лицо нечто, что, по его мнению, должно было изображать успокоительную улыбку.

– Простите, мисс Миддлтон. Пожалуйста, сядьте. Я прошу прощения за то, что вы восприняли все как некое обвинение в ваш адрес. Просто я все еще потрясен внезапной кончиной моего друга и хочу убедиться, что тут все ясно. Как только вы услышите, почему мы пригласили вас сюда сегодня утром, вы поймете, почему мы хотели убедиться, что с вашей стороны не было никакого принуждения.

– Принуждения? – Я едва не рассмеялась. – Несмотря на мою репутацию, у меня нет привычки выкручивать руки потенциальным клиентам, особенно пожилым людям.

Смерив Дрейтона колючим взглядом, я опустилась на свой стул и выжидающе посмотрела на обоих.

– Итак, что там с реестром? Он готов?

Оба откашлялись и переглянулись, после чего Джонатан произнес:

– Не совсем. Похоже, мистер Вандерхорст оставил вам в наследство свой дом и все имущество.

Я подалась вперед. Казалось, стоит хорошенько прислушаться, и я смогу услышать в этом внезапно ставшем тесным конференц-зале тему из «Сумеречной зоны».

– О нет!

– Вообще-то, да.

– Но это ошибка. Видимо, он не был в здравом уме, или что-то в этом роде.

Мистер Дрейтон наклонился ко мне.

– Нет, никакой ошибки нет. Я лично присутствовал при составлении мистером Вандерхорстом завещания, вскоре после того, как вы ушли от него в четверг утром. Он был в здравом уме. – Дрейтон взглянул на своего сына, затем снова повернулся ко мне. – Не считая слов о том, что его мать одобрит такое решение. Если честно, на следующей неделе я планировал навестить его и постараться переубедить. Как я уже сказал, все это весьма странно.

Я потерла висок, в котором уже начала пульсировать боль.

– Его родственники наверняка оспорят завещание.

– У него нет родственников.

– Найдите кого-нибудь.

Оба Дрейтона синхронно встали. Джонатан шагнул вперед.

– Мисс Миддлтон, я понимаю, что для вас это полная неожиданность – как и для нас, но мистер Вандерхорст был непреклонен в том, чтобы его собственность непременно перешла к вам.

Мистер Дрейтон толкнул через весь стол запечатанный конверт. На нем значилось мое полное имя, даже со средним инициалом «П» – как на визитной карточке, которую я вручила мистеру Вандерхорсту.

– Мисс Миддлтон, мистер Вандерхорст полагал, что вам может понадобиться объяснение, поэтому он вручил мне этот конверт, чтобы в случае его смерти я передал его вам. Но я не ожидал, что это произойдет так скоро.

Я какое-то время таращилась на конверт, не решаясь придвинуть его по полированной столешнице красного дерева и взять в руки. Затем, переборов себя, дрожащими руками взяла его со стола, ощутив прикосновение плотной, хрустящей бумаги, но открыть все-таки не решилась.

– Мне это не нужно, – сказала я, взглянув на обоих Дрейтонов. – В этом письме нет ничего, что могло бы заставить меня изменить мнение.

– Мелани… Могу я называть вас Мелани? Вы сейчас в шоке. Как только у вас будет возможность осмотреть дом внимательнее, вы поймете, какое сокровище вы унаследовали.