Особняк на Трэдд-стрит - Карен Уайт

С этими словами мистер Дрейтон одарил меня тем, что, по его мнению, было теплой улыбкой.

– Мистер Дрейтон, я видела дом. Если честно, это рухлядь. Я тотчас снесла бы его и прекратила его жалкое существование.

Мистер Дрейтон с тревогой посмотрел на меня.

– О, нет, мисс Миддлтон. Вы не можете этого сделать. Это исторический район, и он находится под охраной государства.

– Но он непригоден для жилья! Если я захочу его продать, то буду вынуждена сначала потратить деньги на ремонт, после чего будет впору просить милостыню, чтобы не умереть с голоду.

Мистер Дрейтон откашлялся.

– Вообще-то, деньги не должны стать проблемой. Мистер Вандерхорст… э-э-э… был человеком со средствами. Поскольку он не имел семьи, ему ничего не оставалось, кроме как копить их.

Я почувствовала проблеск надежды.

– Значит, я могу просто бросить этот дом, ждать, когда он развалится, а пока переехать в другое место, чтобы жить в роскоши?

Мистер Дрейтон снова кашлянул. Ему явно было неловко.

– Хм, не совсем. Видите ли, мистер Вандерхорст учредил целевой фонд, чтобы деньги были потрачены исключительно на восстановление дома. Разумеется, пока вы живете в доме, вы можете снимать со счета некую сумму на бытовые расходы. Конкретная сумма будет выделена вам на усмотрение управляющего фондом. Доверительный счет будет существовать до конца ваших дней.

Я энергично заморгала, пытаясь собраться с мыслями.

– А если продать его таким, как он есть? Из-за его состояния он пойдет гораздо дешевле рыночной цены, но найдется немало сумасшедших, которые тут же ухватятся за возможность его приобрести.

– Вообще-то, можно, – сказал мистер Дрейтон. – Правда, в завещании оговорено, что до того, как вам будет разрешено выставить его на продажу, вы должны прожить в доме как минимум год. То же самое касается и всей мебели.

Я вздохнула и откинулась на спинку стула.

– Итак, вы хотите сказать, что я влипла. – Я посмотрела на конверт и задумалась. – Могу я просто отказаться и уйти?

– Это ваше право. – Мистер Дрейтон подался вперед и постучал пальцами по конверту в моей руке. – Но прежде чем принимать какие-либо решения, прочтите это. Я не думаю, что мистер Вандерхорст поступил легкомысленно. Этот дом был чем-то вроде ребенка, которого у него никогда не было, и он оставил его на ваше попечение.

Я крепко сжала конверт, вспомнив, как мистер Вандерхорст стоял перед ростомером на стене гостиной. МЛМ. Мой любимый мальчик. Снова встав с места, я схватила сумочку и зашагала к двери.

– Мне нужно побыть одной. Я сообщу о своем решении во вторник.

– Можете не торопиться, Мелани.

– Нет. Не хочу, чтобы это висело над моей головой дольше, чем нужно. Я сообщу вам самое позднее во вторник.

Я не стала ждать их ответа. Я уже выскочила из зала и побежала по улице, прежде чем поняла, куда несут меня ноги.

Свернув за угол и вылетев на Трэдд-стрит, я вновь услышала скрип качелей. Надвигающая гроза сметала пыль с тротуара. Пылинки вихрем крутились вокруг моих ног, и я, несмотря на жару, дрожала. Посмотрев вниз, я увидела на тротуаре перед калиткой дома номер 55 по Трэдд-стрит выщербленную сине-белую плитку.

Открыв калитку, я подняла глаза на темное, грозовое небо, быстро пересекла веранду и подошла к облезлому белому креслу-качалке, которое заметила еще при первом посещении дома. Я никогда не была любительницей посиделок на крыльце и даже могла бы придумать с десяток уничижительных кличек, коими удостоила бы таких любителей, но внезапно ощутила необходимость сесть на веранде и прочесть письмо с того света.

«Дорогая мисс Миддлтон!

Вы наверняка читаете эти строки в состоянии некоторого шока. Я прошу за это прощения, но я точно знаю, что ни минуты не сомневался в том, что принял правильное решение. Этот дом предназначен для вас.

Надеюсь, что, читая это письмо, вы сидите в каком-нибудь спокойном уголке, – возможно, в кресле на веранде. За время нашего короткого знакомства вы не произвели на меня впечатления человека спокойного. Вы постоянно дергали ногой, и, хотя это может быть следствием чрезмерного потребления сахара, я почему-то подумал, что это не так. Как гласит старая поговорка: нужно хотя бы изредка остановиться и понюхать розы. А в вашем новом доме есть красивые розы.

Я оставляю вам этот дом, как отец вверяет ребенка заботе опекуна. Таким домом, как этот, нельзя владеть; на нас лишь возложена забота о нем для следующего поколения. Я видел, с каким ужасом вы смотрели на трещины в его стенах. В последние годы у меня не было ни сил, ни здоровья, чтобы заняться его ремонтом. Но у меня есть средства – уверен, мистер Дрейтон уже объяснил вам, – на то, чтобы восстановить дом таким, каким он запомнился мне в детстве.

Прежде чем принимать решение, вы должны знать хоть что-то об истории этого дома. Во время Гражданской войны, после падения Чарльстона здесь были расквартированы офицеры-янки. Если приглядеться, на перилах в коридоре все еще можно увидеть следы их сабель. Во время нескольких эпидемий желтой лихорадки, которые вспыхивали в городе в девятнадцатом веке, дом также использовался под лазарет. Женщины семьи Вандерхорст были слишком крепки и здоровы, чтобы болеть, и поэтому ухаживали за больными и обряжали в прихожей мертвых. Они отправляли мужчин на войну и кормили всех даже после того, как заканчивались деньги. Во время ураганов и после землетрясения 1886 года они, чтобы защитить семью, разбивали на переднем крыльце бивуак, прихватив первое, что попадалось под руку. Они были похожи на фундамент этого дома – слишком крепкие и прочные, чтобы их поколебали такие мелочи, как война, эпидемии и разруха.

Вы похожи на них, осознаете вы это или нет. Думаю, именно поэтому моя мать одобряет вас как новую хозяйку дома. Вы во многом напоминаете ее. Она тоже была красавицей, но никогда не полагалась на внешность, предпочитая пускать в ход свой острый ум, и никогда не допускала, чтобы ее противник знал, что битва закончилась, даже не начавшись. Я уловил в вас некоторое беспокойство. Вы напоминаете мне якорь, ищущий, за что ему зацепиться. Мы все должны иметь корни, Мелани, иначе мы уподобимся сорнякам в саду, которые легко выполоть и выбросить. В отличие от розового куста, который крепко цепляется за почву и живет в течение нескольких поколений.