Астральное тело холостяка - Дарья Донцова

И на самом деле перестал молиться. Он попросил прощения у родителей, продолжал старательно учиться и поступил по указке отца на журфак.

Преподавателем научного атеизма там был профессор Сергей Николаевич Нефедов, который знакомил слушателей с историей религии, не забывая повторять, что Бога нет. Он явно выделял студента Сидорова из толпы однокурсников. Как-то раз педагог позвал Игоря к себе домой, и тот увидел множество икон, религиозной литературы. Нефедов дал молодому человеку почитать книгу «Лествица», которую написал преподобный Иоанн Лествичник, игумен Синайской горы.

Потрясенный прочитанным, Игорь снова пришел к преподавателю и рассказал о том, что когда-то случилось с ним из-за посещения церкви. Профессор спокойно заметил:

– Ангел мой, в храме трудится много народа: певчие, алтарники, уборщицы, на свечном ящике женщина стоит. Почему ты решил, что стукачом был батюшка? Даже если и так, то надобно помнить: священники тоже люди, ничто человеческое им не чуждо. Но верят ведь не в человека в рясе, а в Бога.

Эти простые слова перевернули сознание Игоря. Сидоров крепко подружился с Нефедовым, часто бывал у него, слушал профессора, который вел с ним философские беседы, под предлогом того, что хочет писать диплом на тему, как церковники губят народ, стал ездить с Нефедовым по монастырям. К пятому курсу у Игоря не осталось сомнений: он пойдет учиться в духовную семинарию, и никто не сможет сбить его с выбранного пути.

Когда Игорь объявил родителям о своем решении, Семен Олегович опять свалился на диван и снова был доставлен «Скорой» в больницу. Роза велела сыну выбросить дурь из головы. Мать, наверное, думала, что Игорь и сейчас, как в подростковом возрасте, подчинится ей. Однако теперь она имела дело не с ребенком, чья зарождающаяся вера в Бога базировалась на чтении дореволюционных детских книг о житиях святых. Игорь стал иным человеком, поэтому мать услышала спокойный ответ:

– Нет.

Разразился скандал, в процессе которого Роза, знавшая о дружбе сына с профессором Нефедовым, заорала:

– Знаю, кто с толку тебя сбивает! Завтра же пойду в партком вуза и все расскажу!

– Ты этого не сделаешь, – покачал головой Игорь.

– Ха! – выкрикнула Роза. – Этого паскудника выгонят, уж я постараюсь! Он нам жизнь испортил и еще какую-нибудь счастливую семью развалит. Надо же, кровь дураков в тебе разбудил, мерзавец!

– Если пожалуешься на Сергея Николаевича, я расскажу всем, почему решил стать священником, – тихо, но четко произнес Игорь. – Хочу отмолить грехи отца, который своими статьями убил многих людей, ради сытой жизни служил «палачом». И о какой «крови дураков» ты говоришь?

Роза молча ушла в свою комнату, а Игорь уехал подавать документы в семинарию. Молодой человек стал там учиться, домой более не приезжал, с Зоей, которая не побоялась его навестить, встречаться не захотел.

Тридцатого декабря у Семена Олеговича случился инсульт, он умер. А первого января Роза зарезала Сергея Николаевича. Нефедова она подстерегла в подъезде, ударила его ножом в шею. А потом, держа в руке окровавленный тесак, пришла в милицию и сказала:

– Нефедов отнял у меня сына и мужа, я же забрала у него жизнь. Все по справедливости, как в их Библии написано: «Око за око».

Ее признали невменяемой и отправили на лечение. Игорь похоронил отца, запер родительскую квартиру и сгинул. Зоя Ильина с ним более не общалась…

Борис замолчал.

– Трагическая история, – вздохнул я. – А что с женой Игоря? Когда она умерла?

Секретарь откашлялся.

– Сидоров женился на сироте Анне Кочетковой. Она родила девочку и скончалась. Отец Дионисий уехал с ребенком в Бойск, куда его определили служить. Это все.

Я вдруг ощутил беспокойство. Попытался понять, откуда оно, но тут на пороге столовой возник Фред и заорал:

– Боря! У тебя в загашнике рассол есть? Ваня! Вот теперь ты суперски выглядишь!

Я хотел было сказать: «Спасибо, Фред, вы тоже выглядите замечательно», но меня смутило слово «теперь», и я спросил:

– Раньше я был совсем плохой?

Фред плюхнулся на стул и схватил стакан, поданный Борисом.

– Не сказать, что урод, но видок был тоскливый, аж плакать хотелось. Совсем без изюминки внешность, прическа, как у деда древнего. А когда я тебя постриг…

– Что ты со мной сделал? – отбросив от неожиданности вежливое «вы», осведомился я.

– Ребрендинг, – объявил Безумный Фред, одним махом осушая стакан. – Ух, как забирает! Боря, повтори. Ой, ой, пардонте…

Фред бросился в коридор в сторону туалета, а я посмотрел на помощника.

– Борис!

– Да, Иван Павлович, – быстро отозвался секретарь. – Чем могу служить?

Я встал.

– Когда я вошел в столовую, вы подпрыгнули на стуле и воскликнули: «О господи! Ну и ну! » Я подумал, что ваша необычная реакция при виде меня является простым испугом от моего неожиданного появления – я шел босиком, вы не слышали звука шагов. Но сейчас у меня зародилось сомнение: может, вас поразил мой внешний вид? Как я выгляжу?

Борис опустил взор.

– Вам идет. Хотя… В самом деле необычно, креативно. Молодежно!

Я пошел в ванную, глянул в зеркало и икнул – на меня смотрел мужчина с очень короткой стрижкой. И все бы ничего, но торчащие дыбом волосы имели ядовито-розовый цвет.

Глава 9

В Бойске я оказался около часу дня. Подъехал к церкви и залюбовался на нее. Старинный храм с высокой колокольней, белыми стенами и золотыми куполами выглядел благостно.

– Какая красота, – сказал я женщине, которая подметала дорожку, ведущую ко входу в церковь. – Когда был возведен храм? Похоже, он очень старый.

Тетушка молча продолжала орудовать метлой. Я решил, что она меня не расслышала, и громко повторил свой вопрос. Но ответа так и не дождался.

– Тысяча шестьсот какой-то год, – вдруг раздалось у меня за спиной.

Я обернулся и увидел полную даму в бархатном пальто с меховым воротником.

– Точную дату не назову, – продолжала незнакомка. – В те времена тут жил барин по фамилии Толстоногов. Батюшка – отец Дионисий, светлая ему память, – рассказывал, что дворянин очень хотел своих крепостных от пьянства избавить, вот и возвел церковь. Икона в ней висела, от винопития спасавшая. Но архитектор, который храм строил, сам любил залить за воротник, запил и утонул в Тараканке. Это речка наша, тут неподалеку течет, очень опасная, глубокая и с омутами. Пришлось Толстоногову другого зодчего нанимать, тот работу и завершил. А поскольку два творца здание строили, оно в разных стилях вышло. Колокольня вообще вроде платья с чужого плеча.