Квазимодо на шпильках - Дарья Донцова

Первое время все шло, как рассчитывал парень. Профессор радушно принимал Веню. Он частенько оставался ночевать в комнате у Иры. Но потом Семен Кузьмич переменил отношение к жениху «дочери», а Ирка словно с ума сошла. Только и твердила: «Семену нельзя волноваться», «Семену надо обед сварить», «Нет, нет, не могу с тобой на дискотеку пойти, мы с Семеном в театр идем». Интимные свидания Вени и Иры стали редкими, юношу начали терзать неприятные подозрения. Похоже, Ирка влюбилась в старикашку. Услыхав это предположение, любовница кивнула:

– Да, я люблю Семена как отца! А тебя считаю мужем.

Но Веня все равно злился. А в тот памятный вечер вообще съехал с катушек, сам не понимая, как такое случилось. Слово за слово, сначала поругались, потом подрались.

Наутро Вене стало неудобно, и он поехал просить прощения. Дверь открыла Ирка, она сделала вид, что ничего не случилось, Веня пошел в кабинет к Семену Кузьмичу.

Старик сидел лицом к раскрытому окну, укутанный в теплый плед, и читал книгу.

Веня мигом замерз. На улице-то не июнь, а февраль. Но у Семена Кузьмича была астма, и он частенько распахивал окна, невзирая на погоду. Веня попытался извиниться, но старик сурово сказал:

– Вы недостойны Ирочки, молодой человек. Мужчина, поднимающий руку на женщину, в моем понимании подлец.

Веня великолепно осознавал, насколько сильно может осложнить их отношения с Ириной такая позиция старика, и попытался свести все дело к шутке:

– Милые бранятся – только тешатся!

– Возьмите стул и сядьте, – ледяным тоном велел хозяин, – вот тут, напротив меня. Настало время поговорить подробно о том, как будем жить дальше.

Веня огляделся, увидел в противоположном углу кабинета массивный дубовый стул, принес и поставил его там, где велел профессор, сел было и вздрогнул. Прямо в спину бил холодный ветер.

– Разрешите, я закрою окно, – попросил парень.

Семен Кузьмич ничего не ответил, сидел, свесив голову на грудь. Веня принял молчание за согласие, встал, затворил раму, снова сел и пробормотал:

– Слушаю.

Профессор не шевелился.

Веня поерзал на сиденье и повторил:

– Я слушаю вас, говорите.

Семен Кузьмич, похоже, увлекся книгой. Веня обозлился. Он, конечно, чувствовал себя виноватым, но, с другой стороны, взрыв его эмоций спровоцировала своими глупыми высказываниями Ирина. И потом, кто дал профессору право издеваться над Веней? Мог бы сразу отрезать: «Уходите, не желаю иметь с вами дело».

– Я вас внимательно слушаю! – почти крикнул Веня, потом, совсем рассвирепев, встал и взял с коленей Семена Кузьмича раскрытый том. – Да говорите наконец!

Веня ожидал, что старик разгневается, но тот даже не пошевелился. Внезапно парню стало страшно, он наклонился, поднял голову профессора за подбородок и еле сдержал вопль. Во лбу старика чернела небольшая дырочка.

Плохо понимая, что произошло, Веня вышел в коридор, бодро соврал Ирке, что Семен Кузьмич его простил, а теперь увлечен работой, и прямо от любовницы отправился к матери.

– Почему же ты не сказал ей правду? – поинтересовался Неустроев.

– Так прикиньте, как это звучит, – хмыкнул Веня, – мы были вдвоем, больше никого, вдруг – бац, у него в голове дырка. Кто бы поверил, что я не виноват! Вот и решил удрать.

– А отчего к матери двинул? – поморщился Виктор Иванович. – Не просек, что первым делом у нее искать станут?

– Ну, – неуверенно ответил Веня, – не просек, ошибся, за что сейчас и страдаю.

Виктор Иванович постучал по столу дорогой, похоже, золотой ручкой.

– Извини, я тебе не верю, чушь городишь. Вас в комнате только двое, потом один превращается в труп.

– Я же говорил, – безнадежно махнул рукой Веня.

– И еще, – продолжал адвокат, – вызывает сомнение та часть повествования, которая посвящена твоей поездке к маме.

– Здесь-то что? – пробубнил Веня, неожиданно краснея.

– Зачем ты туда отправился?

– За деньгами, билет до Челябинска купить хотел.

– В Москве не достал?

– Не у кого.

– Почему у Иры не попросил?

– Ну… не сообразил… – Глаза Вениамина забегали, и мне неожиданно стало ясно: он врет.

– Ты спрятал у мамы кольцо, – немедленно выпалила я.

Веня стал бордовым:

– Какое?

– Ну то самое, с горным хрусталем.

Внезапно парень обхватил голову руками, поставил локти на колени и стал раскачиваться из стороны в сторону, напевая, словно муэдзин в религиозном экстазе:

– Ой-ой-ой!

– Прекрати юродствовать, – прошипел Неустроев, – ну-ка быстро говори, что за кольцо! Иначе не надейся вытащить хвост из капкана. Кончай врать!

Веня вытер рукавом лицо и показался мне еще красивее, чем раньше.

– Алешка дал мне «Пежо», – загнусавил парень.

Я внимательно слушала рассказ. Вначале не было ничего нового, но потом…

– Корсаков не захотел взять перстень, – говорил Веня, – отправил меня к подруге своей матери, Рине, та брюлики любит. Но она тоже колечко не взяла.

– Почему? – влезла я.

– Дорогое очень, – вздохнул Веня, – бешеных денег стоит. Бриллиант там уникальный! Огромный такой и очень необычной огранки.

Я улыбнулась:

– Ты ошибаешься. В оправу был вставлен горный хрусталь.

Веня прищурился:

– И кто вам сказал такое?

– Ирина, – ответила я.

Он мрачно усмехнулся:

– Дайте честное слово… Впрочем, кто вас нанял, а? Или вы от государства, без денег?

– Бесплатно ты, голубь, получил бы мальчишку без всякого ума и опыта, а не меня, – хохотнул Виктор Иванович. – Свезут тебя в СИЗО, окажешься в камере на сто двадцать человек, вот и поинтересуешься там, кто такой Неустроев.

– Нас наняла Ирина, – заявила я, – она оплатила услуги юриста, хочет тебя из ямы вытащить.

Веня стал кусать губы.

– Дайте честное слово, что Ирке не расскажете!

– О чем? – быстро поинтересовался Виктор Иванович.

– Ну… зачем я к маме мотался.

– Говори, – приказал адвокат, – то, что клиент сообщает мне, мгновенно умирает. Я – железный сейф, кладбище чужих секретов.