Синий мопс счастья - Дарья Донцова

– Живо, давай налево, направо, вперед и вновь налево. У меня собака умирает. Поехал!

По непонятной причине водитель повиновался. Я вмиг оказалась в клинике, где, не обращая внимания на сидевших в очереди людей, вломилась в кабинет, плюхнула перед доктором на стол Аду и заорала:

– Она умирает!

Надо отдать должное ветеринару. Бросив беглый взгляд на хрипящую, колотящуюся в судорогах мопсиху, врач развил крейсерскую скорость. Откуда ни возьмись прилетели еще трое в голубых халатах. Меня выпихнули в коридор, я упала на стул и затряслась в ознобе.

Сидевшие у кабинета люди молча смотрели на меня. Потом женщина с облезлым котом робко поинтересовалась:

– Совсем плохо?

Я кивнула.

– Вот беда, – ожила старушка с клочкастой болонкой.

По виду и бабушка и собачка были современницами Пушкина.

Дверь соседнего кабинета приоткрылась.

– Кто грызун? – донеслось оттуда.

– Я, – оживился мужчина и понес коробку в комнату.

– На, – сказала старушка, протягивая мне монетку, – держи.

– Зачем?

– Там автомат стоит, кофе наливает, выпей, успокаивает.

С трудом отрывая ноги от пола, я добрела до аппарата, получила порцию отвратительного пойла и стала вливать его в себя, оглядывая очередь.

Женщины, мужчины, старушки, дети, кошки, собаки всех размеров, кролики, хомяки… Никто не ругается, не лает, не шипит. Хозяева прижимают к себе больных животных, одетых самым невообразимым образом. Вон шпиц, замотанный в старый шарф, рядом кот в дорогой попонке, явно привезенной из-за границы, чуть поодаль пудель в вязаной кофте и спаниель в шапке, а там корзинка, в которой, полуприкрытое рваной простынкой, мается нечто лохматое, размером с мышь, а по виду – кролик, только уши короткие…

Раздался грохот, из кабинета вытолкали железную каталку с Адой.

– Что с ней? – прошептала я, бросаясь к хмурому врачу с бейджиком «Роман» на груди.

– Похоже на отравление, – буркнул тот, – садитесь здесь и следите за капельницей.

– Но мы кормим собак хорошими продуктами, – залепетала я, – никаких просроченных консервов, все свежее, качественное.

– Речь не о еде.

– А о чем?

Роман покрутил колесико капельницы.

– Крыс в Москве много, вот в некоторых домах около мусоропроводов яд и раскладывают, бывает, что собака его съедает.

– Ужасно! Ада! Она умрет! – заорала я в исступлении.

– Надеюсь, что нет, – хмуро ответил Роман, делая несчастной мопсихе один укол за другим. – Вы сходите в аптеку, купите памперс и наденьте на собаку, а то она описается и замерзнет. Дырку прорежете, хвост вытащите.

Я бросилась к ларьку в холле.

– Дайте мне памперсы!

– Какой размер? – спросила девушка в белом халатике.

– Ой, не знаю!

– Вес?

– Двенадцать кило.

– Тогда эти, двести двадцать рублей пачка.

Выполнив приказ Романа, я села около Ады и, одной рукой поглаживая ее, другой принялась вытаскивать телефон.

Дома мы оказались лишь около полуночи. Аду, слабую, с трясущейся головой, уложили на полу, подстелив под нее пуховик Кирюшки, накрытый чистой простыней.

– Может, лучше устроить ее на кровати? – пробормотала Лиза. – Мопсы же всегда с кем-нибудь спят, Адюше будет грустно одной.

– Нет, – покачала головой Катя, – собака очень слабая, еще упадет ночью и расшибется. И потом, ей сейчас так плохо, что она не понимает, где лежит. Эй, Муля, не смей лизать Аде лапу, там канюля для капельницы стоит. Нет, лучше я устрою Дюську у себя в комнате и запру дверь.

Мы перетащили слабо дышащую Аду в спальню к Кате и пошли на кухню.

– Где она только отраву нашла? – покачала головой Юлечка.

– Ты же знаешь Дюшу, – грустно ответила Катя, – хватает что попало и глотает, не прожевав, а уж потом начинает кумекать, следовало ли эту гадость даже нюхать. Небось сегодня утром у мусорных бачков шныряла.

– Завтра же устрою скандал в домоуправлении, – раскипятился Сережка, – вообще с ума посходили! Раскладывать отраву прямо на улице! Да в нашей башне полно собак и детей. Представляете, что случится, если какой-нибудь малыш заинтересуется ядом! Страшно подумать!

Я поставила чайник на стол и спросила:

– Скажи, Катюня, а почему ты решила, что Ада слопала отраву утром? Может, это вечером случилось!

Катя стала наливать себе чай.

– Нет. Тогда бы собаке стало плохо ночью. А она спозаранку, в семь, когда я уходила на работу, вела себя совершенно обычно, прыгала, лаяла, требовала еду. Утром беда произошла, Аде еще повезло.

– Интересно, в чем? – воскликнул Кирюша.

– Ночью мы бы спали, – вздохнула Катя, – а так Лампа сразу заметила неладное и вовремя понеслась в клинику. Надеюсь, обойдется.

Я молча вытащила из холодильника батон «Докторской» колбасы и стала ее нарезать. Да, Катя права, Ада не могла проглотить яд перед сном, тогда в семь часов мы бы нашли ее уже мертвой. Мопсиха явно отравилась утром, но вот только одна любопытная деталь: я не успела выгулять псов. Обычно я выхожу с собаками около девяти. Время выбрано не случайно. К этому часу в нашем дворе, как правило, пусто. Народ разбежался на работу, школьники сидят за партами, детсадовцы уже в группах, а пенсионеры еще не выползли на прогулку. Самый подходящий момент для того, чтобы вывести свою свору, никто не станет бросать косые взгляды и приговаривать нарочито любезным голосом: «И как вы только с такой оравой справляетесь! Небось денег кучу на них тратите! »

Но сегодня, проводив домашних, я так и не успела нацепить на собак поводки, потому что явилась цыганка с ребенком.

Сначала я занималась с младенцем, потом выслушивала ее предсказания, а затем помчалась в клинику с Адой.

Значит… Колбаса чуть не выпала из моих рук. Значит…

Юля выхватила у меня нож.

– Иди приляг.

Я покорно пошла в ванную умываться. Первое, что я увидела, была стоявшая на раковине упаковка краски для волос. Машинально взяв коробочку, я стала читать текст на ней: «Специальное суперсредство, призванное придать шерсти голубой оттенок. Колер синий. Антиаллергично. Применять только для животных. При длинной шерсти увеличить дозу. Тщательно соблюдайте инструкцию».