Откровенные записки - Ольга Гудкова

У меня внутри всё завибрировало от того, как мне отозвались его слова. Я еле удержалась, чтобы не подойти и не обнять его. Нет, моя жизнь не была один в один похожа на жизнь Кирилла. Я бы даже сказала, что совсем не была. Моей семье было по большому счёту всё равно, на какой факультет я пойду учиться, их интересовало только то, чтобы я вышла замуж и, не дай Бог, не стала позорным пятном (оставшись старой девой) на их биографии. Замуж я вышла, они от меня отвязались, и я развелась с ощущением того, что галочка в этом пункте в списке дел поставлена, и я могу выдохнуть. В истории Кирилла мне скорее отозвалось то чувство, с которым он это рассказывал. Когда родные считают, что им лучше известно, как должна сложиться твоя жизнь. И то дурацкое ощущение, когда ты понимаешь, что она предопределена. И распоряжаться ею ты не имеешь права, потому что близкие люди уже решили как для тебя лучше.

– С четырнадцати лет я втайне от родных читал кулинарные книги и пытался печь пирожные на кухне, из-за чего мой отец жутко психовал, потому что считал это недостаточно мужским занятием. Точнее, совсем не мужским. Он пробовал отдавать меня на занятия боксом, футболом, чтобы развить во мне «лучшие мужские качества», как он выражался. Но всё было тщетно. Чем больше я ходил на подобные занятия, тем больше ненавидел их. И тем более понимал, что хочу заниматься кулинарией. Так, с каждым днём я всё реже посещал университет и стоял у плиты, пока родители были на работе. Что самое интересное, моя родная сестра, которая сейчас является профессиональной гонщицей, была в глазах отца гораздо более успешной и мужественной, чем я. Целыми днями она гоняла на мотоциклах и всевозможных спортивных машинах, которые не понятно где брала, а потом приходила домой и дегустировала мои кулинарные шедевры. Она была моим единственным критиком и огромной поддержкой. Её замечания никогда не были обидными, и она всегда давала их по делу. «Слишком сладко, дорогой! Попробуй в следующий раз уменьшить дозу сахара! », «А вот это липнет к зубам, не пойму почему, но жутко неприятно», «Этот эклер бесподобен! Клянусь, что никогда не пробовала ничего более прекрасного! Готова продать за него душу дьяволу! ». Она всегда говорила мне, что я должен этим заниматься и прикрывала перед родителями. Я каждое утро включал кулинарный канал и начинал творить. В эти моменты мне казалось, что время надо мной издевается. Часы пробегали как секунды, я и оглянуться не успевал, как мне нужно было сворачивать весь свой процесс, отмывать духовку, чтобы родители не заметили, чем я тут занимался. Как будто я какой-то наркоман, честное слово. Я шёл в свою комнату, доставал какой-нибудь учебник и делал вид, что читаю, каждый раз стараясь контролировать, чтобы он не лежал передо мной вверх ногами. Из университета меня вскоре отчисли. Дома был большой скандал, и я решил, что больше так не могу. Я занял денег у сестры (всё ещё не перестаю удивляться, где она их брала, учитывая, что целыми днями просто каталась), и снял квартиру. Я устроился на работу помощником повара в небольшом московском ресторанчике, но мои знания и опыт были слишком большими, чтобы выполнять простые поручения. Мне всё время хотелось сказать, какой ингредиент лучше добавить в блюдо, а какой исключить, но моё мнение никто не воспринимал всерьёз, потому что я был слишком молод, и у меня не было официального образования. Тогда я решил пойти учиться. Работу я бросить, разумеется, не мог, потому что мне нужны были деньги, поэтому приходилось всё совмещать. Когда я заходил в гости к родителям, мать интересовалась как у меня дела, я говорил о своей работе, она делала вид, что ей интересно, а отец даже не пытался скрыть своего отношения к моему делу. «Это у него скоро пройдёт», – говорил он матери, даже не смотря в мою сторону. Разумеется, он считал, что лучше меня знает, что я чувствую и чем я хочу заниматься. Но я редко заходил к родителям, и не потому, что эти встречи совсем не приносили мне радости. Точнее, не только поэтому. У меня совсем не было времени, я разрывался между работой и учёбой. Это был очень тяжёлый период в моей жизни, но я безумно счастлив, что прошёл через это. Учиться было невероятно интересно, и после получения диплома, я понял, что не хочу останавливаться. Так возникла мысль о том, чтобы продолжить учёбу, но уже во Франции.

Мы все заворожено смотрели на Кирилла. Думаю, что в помещении не осталось ни одного человека, равнодушного к его истории. Мне же сразу вспомнился случай из детства в ответ на упоминание Кирилла о том, что его отцу было лучше знать, что он чувствует. Летом мы всей семьей покупали мороженое (а кто этого не делал? ). Но я то ли из-за своей нелюбви к банальности, хотя тогда я ещё не мыслила такими категориями, то ли просто прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, выбирала эскимо на палочке с джемом внутри. Как сейчас помню, называлось оно «Джемка», и на его упаковке всегда были сочные ягоды, вроде клубники. Все остальные члены моей семьи предпочитали классический (а, значит, правильный) пломбир в вафельном стаканчике. При каждой покупке бабушка (та самая, которая пугала изнасилованием) пыталась вразумить меня и объяснить мне, что на самом деле мне тоже должен нравиться пломбир в вафельном стаканчике. Ещё будучи ребёнком, я не могла понять откуда у неё такая уверенность в том, что она лучше знает что мне должно нравиться. Если со словом «нравиться» вообще корректно употреблять слово «должно». Я настаивала на своём выборе, мне покупали моё эскимо, но пока я его ела, я не чувствовала радость. При каждом надкусывании она спрашивала: «Ведь невкусно, правда? Моё будешь? ».

После небольшой паузы, в которую каждый из нас, наверное, думал о собственном подобном опыте, Клод ответил:

– Спасибо за откровенную историю, Кирилл. Надеюсь, что обучение у нас тебе принесёт не меньше удовольствия, чем обучение в Москве, – он улыбнулся и обратился уже ко мне, – теперь твоя очередь, Ольга.

Честно говоря, за этим рассказом Кирилла, я вообще забыла обо всём, и тем более о том, что мне нужно будет рассказать свою историю. Конечно, я не могла сказать правду, точнее, ту версию правды, которую я озвучила раньше в своей голове (про визу и прочее). Но у правды всегда есть несколько граней, поэтому, думаю, что никому не будет хуже, если покажу другую, более приемлемую для общества, сторону своей истории.