Посол к Сталину - Джозеф Дэйвис

Я был бы рад обсудить эти вопросы по возвращении Литвинова, если им будет так угодно. Я хотел произвести впечатление (и как мне показалось, вполне преуспел), что это оставлено на их усмотрение и вопрос не слишком значим для нас. Калинин выразил удовлетворение, что, по его мнению, мой профессиональный опыт гарантирует объективность и независимость суждений, безотносительно того, что я мог слышать неблагоприятного от дипломатических источников в Москве.

Я ожидаю возвращения Литвинова, чтобы понять будет ли он ставить на рассмотрение долговой вопрос. Есть признаки, что они хотели бы забыть его. Если так, буду следовать указанной Вами линии. С глубоким уважением, искренне Ваш, Джозеф Дэйвис.

Президент Калинин о Советской обстановке.

Номер одиннадцать, Москва, 25-е января 1937-го.

Достопочтенному государственному секретарю.

Доклад посла Дэйвиса относительно представления верительных грамот мистеру Калинину.

Совершенно секретно.

Сэр, имею честь сообщить следующее касательно официального представления моих верительных грамот президенту Калинину. Представляется, что обычай обмена формальными выступлениями во время представления верительных грамот был отменён.

(Примечание Мемуариста. Этот момент отлично сыгран в кинокартине 1943-го года "Миссия в Москву". Посол Дэйвис церемонно передаёт Калинину свои грамоты и явно ждёт традиционного царского церемониала. А всесоюзный староста как бы рассеянно суёт нераспечатанный конверт под пресс-папье и предлагает начать беседу.

У Советского руководителя просто нет времени церемонии разводить. Американский посол несколько ошарашен настолько деловым подходом большевиков. Продолжаем. )

Президент Калинин сел за свой стол и предложил мне стул напротив Крестинского рядом с мистером Нейманом и переводчиком. Присутствовали еще двое, а именно мистер Уншлихт, секретарь Союзного совета Центрального исполнительного комитета СССР и мистер Хацкевич, секретарь совета национальностей Центрального исполнительного комитета.

Президент Калинин предложил мне сигарету и я поблагодарил его по-русски словом "Спасибо", что вызвало смех. Я сказал, что хотел бы выразить от себя, семьи и персонала признательность за обходительность на границе и за всё прочее, что сделало наше путешествие в Москву комфортным и приятным. Затем я представил отзыв моего предшественника и мои собственные верительные грамоты.

Затем, я сообщил, что моё правительство через государственного секретаря мистера Халла хотело бы передать мистеру Калинину приветствия и душевные тёплые пожелания. Что перед моим отъездом я совещался с президентом Рузвельтом и он упоминал лично о президенте Калинине.

Мистер Калинин выразил удовольствие, что его упомянул "великий президент" и заявил, что вопросы разногласий между странами могут быть разрешены ко взаимному удовлетворению. На это я ответил очень взвешенно, что я также на это надеюсь и уверен в этом. Разумеется, это может быть сделано, если подходить к вопросу с расширенных позиций, с которых президент Рузвельт задумывал достигнутое с Литвиновым соглашение.

(Примечание Мемуариста. По-моему, посол Дэйвис не до конца понимает, что большевики над ним слегка посмеиваются. Для жителя "самой свободной страны мира" почему-то естественно совершенно неприлично благоговеть перед своим президентом, как перед папой Римским.

Ему невдомёк, что отношение к руководящим кадрам в СССР совершенно иное. Они такие же люди, как и все остальные, только с большей возложенной ответственностью. Поэтому, когда Калинин говорит, что ему приятно "что его упомянул великий президент", уверен – присутствующие прячут от посла невольные улыбки. Продолжаем. )

Я заявил, что я не профессиональный дипломат и привык работать прямо. На это мистер Калинин ответил, что его правительство основано на поддержке народа и что их руководители приверженцы прямой и откровенной дискуссии. Затем, я заявил, что моему правительство особенно повезло в том, что мы изолированы и сильно удалены от всех возможных угроз других стран.

И что поэтому мы привыкли к прямой дипломатии, тогда как общая европейская дипломатия, возможно, находится под влиянием требований национальных страхов или национальных амбиций. Президент Калинин ответил, что настолько, насколько рассматривает этот вопрос сама Россия, у них нет страха перед внешней агрессией, так как они уверены, что армия и народ достаточно сильны, чтобы защитить себя.

Затем он выразил надежду, что у меня сложилось благоприятное впечатление. Я ответил, что Москва очень красивый город, что меня повсюду впечатлила активная деятельность, как признак нового строительства и прогресса. Меня сильно впечатлило поведение и внешний вид людей на улицах, которые большей частью выглядят в порядке, тепло одеты и в основном заняты делом.

(Примечание Мемуариста. Читателю 1941-го года понять этот пассаж Дэйвиса мудрено. Сегодня, к сожалению, понять посла нам гораздо легче. Дэйвис приехал из Америки в самый разгар Великой Депрессии.

По всей видимости, типичный вид улиц Нью-Йорка или Вашингтона тех дней – это очереди голодных оборванных безработных, без тёплых вещей, которые стоят за бесплатной похлёбкой. Документальной хроники тех лет сохранилось достаточно.

А тут эти большевики, явно сытые, прилично одетые и все при деле. Не слишком приятное для американца сравнение с родной страной. Продолжаем. )

Президент Калинин затем заявил, что они добились очень существенных достижений, их промышленный выпуск чрезвычайно сильно вырос, потребности людей стремятся удовлетворить настолько быстро, насколько возможно, но, спрос настолько велик, что подобен всепожирающему пламени. Оно поглощает предложение сразу по мере производства, чтобы покрыть нужды людей.

Затем он заявил, что они очень рады получить посла, который в силу своего профессионального опыта будет смотреть на ситуацию объективно и не склонен к скоропалительным оценкам, пока все факты не будут должным образом рассмотрены в перспективе.

Затем, он намекнул, что его правительство, вероятно, испытывает лёгкое предубеждение к чрезмерно дружелюбным людям и порой бывает приятно поражено теми, кто изначально холодны в общении. Он сказал, что поспешные и поверхностные суждения о ситуации обычно пристрастны.

Он проиллюстрировал это, сказав, что гость может увидеть пару пьяных на улицах Москвы и сделать из этого заключение, что все русские – пьяницы, что, разумеется, не соответствует истине. Он выразил надежду, что я увижу как можно больше из того, что они делают и стараются делать для народа, и буду оценивать это справедливо и объективно.

На это я ответил, что являюсь продуктом индивидуалистической и капиталистической системы, начинал с весьма скромных позиций, тяжело работал всю мою жизнь и мои симпатии на стороне простых людей, точно так же как и симпатии моего правительства. Я заверил их, моя цель стараться наблюдать открытым рассудком, справедливо приходить к заключениям и доносить их до моего правительства в точности.

В этом они могут быть уверены, так как это не только мои личные желания, но результат моего обучения и моей привычки мыслить таким образом, сложившейся за годы предшествующего опыта. Имею честь оставаться, с уважением, Ваш Джозеф Дэйвис.