Коррида на раздевание - Дарья Донцова

– Так мост рухнул, неужели не видел? – спросил хозяин.

– Кто вам эту глупость сказал? – скривился Николай.

– По телевизору сообщили, – пояснил Сергей, – и Катя наша подтвердила.

– Хорошие у тебя источники информации, – засмеялся друг, – а главное, правдивые. Цела переправа! Только перила в одном месте сломаны.

– А танки? – заморгала Антонина. – Они в воду не падали?

– Танки? – повторил Николай. – Не заметил я боевых машин пехоты, баллистических ракет и батискафов. Люди! Телик и Катя вам ерунду наболтали. Фу, ну и денек. Дайте кофе. Что с Фасей? По телефону я не понял.

– У него припадок случился, – объяснила Тоня, – как эпилепсия, я испугалась, закричала, все прибежали, а брат заснул.

– Эпилепсия? – повторил Николай. – Нет ее у Фаськи!

– Температура высокая, – подсказала Алевтина.

– Грипп, возможно, – предположил Николай, – при нем иногда судороги бывают. Где больной?

Сергей Леонидович встал.

– На веранде спит.

– Сиди, – велел приятель, уходя на веранду, – ты мне не нужен. Кофе хочется.

– Сейчас велю сварить, – пообещала Алевтина и вышла.

Мы с Тоней на короткое время остались одни.

– Сережа, – крикнул через пару минут Николай, – сюда!

Хозяин быстро пошел на зов. Тоня кинулась за отцом, я следом за ней и услышала, как Николай произнес:

– Лучше сядь в кресло.

– Почему? – спросил Сергей Леонидович.

– Ну… понимаешь… собственно говоря, – забормотал Николай, – я не нужен совсем… уже…

– Уже не нужен, – тихо повторил хозяин, – ты хочешь сказать, что…

Николай сделал глубокий вдох и выдохнул.

– Exitus letalis.

– Что? – прошептала Тоня.

– Фася умер, – пояснил Николай, – простите. Мне жаль. Я не могу ничего сделать.

Глава 10

– Умер? – переспросил Макс. – Вот так просто? Вчера он выглядел совершенно здоровым.

– Сетовал на духоту, когда ему предложили кондиционер посильнее включить, он отказался. Сказал, что озноб начнется. Его уже несколько дней то в пот, то в трясучку кидало, – пробормотала я.

– На улице, несмотря на сентябрь, жарко и влажно, – нашел объяснение Костин, – мне тоже кажется, что кислорода в комнате нет. Клиент никак не походил на недужного. Я уверен, что на вскрытии найдут тромб или аневризму, ну да я не доктор.

– Алевтине стало плохо, ее уложили в кровать, – продолжала я. – Все перешли в столовую. Тоня забегала по комнате, начала есть все, что на столе было. Похоже, она из тех, кто стресс забрасывает едой. За считаные минуты слопала пироги, штук пять, несколько кусков хлеба с маслом, сыр… Еще что-то, потом ушла. Сергей Леонидович общался сначала со «Скорой», затем с полицией. Петр не ехидничал, не ерничал, был подавлен. Сказал, что в последнее время ругался со старшим братом, злился на Афанасия за глупости, которые тот нес.

– Какие? – оживился Макс.

– Например, тот сказал Петру: «Зачем ты меня в воду столкнул? » Петя несказанно удивился: «Когда? » «Неделю назад, – объявил брат, – когда мы на море ездили! » Младший брат любит подкалывать членов семьи. Он мне признался, что частенько подтрунивал над Афанасием. А тот, цитирую Петра Сергеевича: «Вообще без чувства юмора, все всерьез воспринимал».

Услышав ответ Афанасия, Петя удивился:

– На какое море? Мы же всегда только в начале октября в Италию летаем. Июль-август-сентябрь там жара нереальная.

– Хватит спорить, – рассердился Афанасий. – Думаешь, я идиот? Не помню, как мы вместе за буйки в Коктебеле заплыли?

Вот тут Петя опешил. Коктебель? Семья Кирпичниковых давно имеет собственный дом на юге Италии. Они не летают на российские курорты!

– Ты меня столкнул с палубы нашей яхты, – завел Фася.

– У нас ее нет, – возразил Петя.

– Кого? – прищурился Афанасий.

– Чего, – поправил Петя, – никто не владеет плавсредством. Хотя, прости, есть надувные матрасы.

– Из-за тебя я здорово ушибся, – не утихал Афанасий. – Понятно, что ты не хочешь извиняться!

С этими словами он ушел, в комнате появилась Антонина и задала вопрос:

– Почему ты сидишь с таким видом, словно тебя по голове пыльным мешком стукнули?

Петя передал Тоне беседу с Афанасием, сестра скорчила гримасу.

– Ты Фасю постоянно донимаешь, вот он и решил с тобой твоим же оружием бороться. Придумал ерунду и с самым честным видом выложил.

– Он так никогда не поступал, – возразил Петя.

– А теперь начал, – захихикала Антонина, – если зайца долго бить, он научится спички зажигать. Ты над Фаськой без конца подтрунивал, а он, как тот кролик, за коробок схватился.

– Зачем он нам-то небылицы плел? – изумился Костин. – Главное, так складно, все одно к одному. Я ему поверил.

– Аналогично, – кивнул Макс, – я заметил парочку нестыковок, но они вполне объяснимы. Детство Афанасия не вчера закончилось, людям свойственно часть событий забывать, часть перепутать. И он нам аванс заплатил.

– Деньги надо вернуть, – сказала я, – прямо сейчас.

– Думаю, лучше после похорон, – предложил Володя, – в семье горе. А тут мы с рублями.

– Лампуша, как полагаешь, с кем у Афанасия в семье сложились наименее теплые отношения? – спросил Макс.

– С Петром, – предположила я, – мне показалось, что младший брат недолюбливает старшего. Может, зависть.

– По идее, должно быть наоборот, – заспорил Костин? – Петя успешный человек, врач, работает вместе с отцом. Фил, я не ошибаюсь?

– Ни на грамм, – ответил наш компьютерщик, глядя в экран, – Петр Сергеевич всегда и везде первый. Одни пятерки в школе, институте, блестяще защитил кандидатскую. Сейчас заведует в центре Сергея Леонидовича педиатрическим отделением.

– Мне казалось, что у Кирпичникова психиатрическая лечебница, – удивилась я.

– Полагаешь, детей сумасшедших не бывает? – усмехнулся Филипп. – Да все подростки со съехавшей крышей. В отделение Петра принимают больных от семи до тридцати лет.

– Хороши малыши на четвертом десятке, – покачал головой Костин.