Холодное железо - Джо Аберкромби

Месть, стало быть. Обоюдоострый клинок, который настигает тебя, когда не ждешь. Трясучка чувствовал, как по лицу течет кровь от предыдущего, пропущенного удара, и в голове вертелась лишь одна мысль – до чего же несправедливо все складывается. Он попытался жить правильно, как советовал ему некогда брат. Попытался стать лучше. И вот… гляньте-ка, куда заводят человека добрые намерения. Прямиком в дерьмо.

– Но ведь я… ничего худого не сделал! – прорычал он на северном.

Седой сплюнул сквозь дырку для рта.

– Как и мой брат!

Дубина вновь взлетела и понеслась вниз с устрашающей скоростью. Трясучка метнулся в сторону, отбил удар, резко вздернув щит, и краем его изо всех сил саданул Седому под челюсть. Брызнула кровь, тот отшатнулся.

У Трясучки все еще была гордость. Единственное, что он сумел сохранить. И ярость вскипела в груди волной, как это бывало дома, на Севере, когда он оказывался в гуще схватки. Будь он проклят, если позволит отправить себя в грязь какому-то здоровенному ублюдку, который не может отличить хорошего человека от плохого.

– Месть, говоришь? – взревел Трясучка. – Будет тебе месть, погоди!

Коска вздрогнул, когда Трясучка, приняв удар на щит, отскочил в сторону. Потом молодой северянин что-то прорычал на северном, весьма злобно, и полоснул мечом воздух, лишь на палец не достав Седого, зато в замахе едва не зацепив зрителей, которые поспешно отпрянули.

– Потрясающе, – залепетал кто-то, – дерутся почти по-настоящему! Я непременно найму их на свадьбу дочери…

Он был прав – северяне устроили славное представление. Пожалуй, даже слишком. Сейчас они кружили настороженно, не сводя друг с друга глаз, пытаясь время от времени достать противника ногой или оружием, с той напряженной сосредоточенностью, которая свойственна людям, знающим, что малейший промах будет означать смерть. У Трясучки были в крови волосы, падавшие на лоб. У Седого – горло, от пореза, нанесенного краем щита. Еще на кожаной куртке его, на груди, виднелась длинная царапина, оставленная мечом.

Зрители перестали выкрикивать непристойности, разинули рты, приковавшись взглядом к бойцам, то подаваясь вперед, чтобы лучше видеть, то назад при каждом взмахе оружия. Почуяли нечто, сгустившееся в воздухе, как гнетущее затишье перед грозой. Истинную, смертоубийственную ярость.

У Коски уже не было сомнений, что они и впрямь пытаются убить друг друга, и как их остановить, он не имел ни малейшего понятия. Снова вздрогнул, когда очередной удар дубины по щиту едва не свалил Трясучку с ног. Метнул встревоженный взгляд на разноцветные окна верхнего этажа.

Что-то говорило ему, что этой ночью здесь будет больше, чем два трупа.

За дверью Монца обнаружила трупы двух стражников. Один сидел, привалясь к стене и глядя в потолок. Второй лежал на полу ничком. И казались они не мертвыми, а попросту спящими.

Она похлопала себя по щекам, пытаясь выбить из головы дурман. Навстречу качнулась другая дверь, за ручку ухватилась чья-то рука в черной перчатке. Проклятье. Ей ведь нужно войти. Монца постояла немного, пошатываясь, в ожидании, когда рука уберется и пропустит ее.

– Ох.

Рука, оказывается, была ее собственная. Монца повернула ручку, дверь внезапно открылась, и она чуть не упала внутрь комнаты, стены которой поплыли вокруг, плавясь на глазах и струясь водопадами. В камине потрескивало пламя – искрящийся кристалл. В открытое окно лилась музыка. Звуки ее, как и звуки воплей во дворе, были видимыми – вились веселыми искорками у окна, ныряли в него, устремлялись к Монце и щекотали ей уши.

На кровати, широко раскинув руки и ноги, лежал принц Арио, совершенно голый. Тело его на фоне смятого покрывала казалось белым. Он лениво повернул голову, и на светящейся стене за кроватью заиграли длинные тени от перьев, украшавших маску.

– Еще одна? – пробормотал принц и сделал глоток вина из бокала, зажатого в руке.

– Надеюсь… мы вас… не окончательно утомили. – Голос Монцы прозвучал гулко, словно в пустом ведре.

Она двинулась к кровати, чувствуя себя беспомощным кораблем в разбушевавшемся красном море мягкого ковра.

– Смею думать, я еще могу быть на высоте, – сказал Арио, нашаривая свой член. – Но ты, похоже, имеешь передо мной преимущество. – Он погрозил ей пальцем. – Слишком много одежды.

– Да. – Она повела плечами, и меховая накидка соскользнула на пол.

– Перчатки сними. – Он похлопал себя по руке. – Ни к чему они мне.

– Мне тоже.

Она стянула длинные, щекочущие кожу перчатки, и Арио уставился на ее правую руку. Монца поднесла ее к глазам и растерянно заморгала. От локтя до кисти тянулся длинный розовый шрам, сама кисть выглядела, как клешня. Ладонь расплющена, пальцы скрючены, мизинец упрямо торчит в сторону.

– Ох. – Она и забыла об этом.

– Изуродованная рука. – Арио встрепенулся, стал подползать к ней, извиваясь на кровати, раскачивая перьями на маске и членом. – Как это… экзотично.

– Правда? – Вспыхнуло воспоминание о сапоге Гоббы, топчущем руку, и Монцу на мгновенье обдало холодом. На губах ее появилась усмешка. – Это нам тоже не нужно. – Взявшись за султан из перьев, она сдернула с принца маску и бросила в угол.

Арио улыбнулся. Вокруг глаз его виднелись оставленные маской розовые круги. И, глядя принцу в лицо, Монца ощутила, что сияние хаски в голове затухает. Вспомнила, как он вонзал кинжал в шею ее брата. Как сбрасывал его с балкона. Как ныл, что поранился при этом.

Вот он, перед ней. Наследник Орсо.

– Ты груба. – Он сполз с кровати, встал на ноги. – Я должен преподать тебе урок.

– Может, лучше я вам преподам?

Он подошел так близко, что Монца учуяла запах его пота.

– Храбрая… дразнит меня. Очень храбрая. – Провел по ее руке пальцем. – Среди женщин мало настолько храбрых. – Придвинулся еще ближе, сунул руку в разрез юбки, огладил ляжку, сжал ягодицы. – У меня такое ощущение, будто я тебя знаю.

Монца, когда он притянул ее к себе, взялась искалеченной рукой за край своей маски.

– Знаешь? – Другую руку плавно завела за спину, нащупала рукоять одного из ножей. – Конечно, знаешь. – И сдернула маску.