Тринадцать секунд - Кирилл Берендеев

– Валера, не надо! – вскрикнула жена, немедленно обо всем догадавшись.

– Надо. Дай вторую коробку, нам с молодым человеком по-мужски поговорить надо. И подожди на кухне, – жена повиновалась. Когда она ушла, Окунев стал объяснять суть затеи. Не скажу, что она мне показалась особенно дурацкой, но выбирать не приходилось: – Это наш резерв на случай, если банда тупая окажется. Ты, я погляжу, пальчиков своих нигде не оставил, – он внимательно посмотрел на мои резиновые перчатки, – молодец, предусмотрел. У тебя, я смотрю, большое будущее. А мы дураков накажем, когда они тут все своими папиллярными узорами заляпают.

– Валера! – донеслось уже из кухни.

– Помолчи, нет нас тут еще. Не приехали, – он принялся набивать коробку безделушками с комода. Потом вытащил одну из шкатулок из стенки, подешевле, – Лучше положи туда еще вот того купидона, с которым мы с тобой махались. И вон тот эстамп. Пускай думают, что у банды хороший вкус, все же Сарьян.

Когда вторая коробка оказалась заполнена, охи и вздохи супруги, сопровождавшие наши действия, резко оборвались. Все понимали – настала пора действовать.

– Дверь черного хода действительно так легко открыть? – недоверчиво спросил Окунев.

– Гвозди проржавели, так что нетрудно. Но я фомкой работал, да, где же она? Куда труднее пробраться сквозь ваш хлам на лоджии.

– Забери фомку. Ничего не забыл из своего? – посмотри, – и тут же добавил, – только попутно чужое не прихватывай.

– Ничего, только молоток.

– Сильно шумел, пока открывал и продирался?

– Не очень. Внизу мужики шумели сильнее.

– Понятно, хитро? все это у тебя вышло. Коробку не забудь. Я спускаюсь по черному ходу, жду развития ситуации, и если все путем, иду к машине. А ты, – он обернулся к жене, – жди нас внизу, у лифтов, на всякий случай. Мало ли что. Перцовый аэрозоль не забудь. Для профилактики.

Баллончик немедленно оказался в ее проворных руках. Окунев подтолкнул меня к выходу, зыркнул недобро, но промолчал.

На то, чтобы разобрать доски на лоджии ушло примерно полчаса. За это время шебуршание на лестнице закончилось, осталась только музыка. Окунев велел мне поторапливаться, во-первых, банда, нанюхавшись клею, или окончательно перестанет соображать или станет неуправляемой, – на это он акцентировал внимание особо, снова заставив покрыться мурашками от предстоящей встречи, – а во-вторых, кто-то, не дожидаясь нашего вмешательства, может вызвать милицию.

– Хотя эти из РОВД вообще не приехали в последний раз, ограничившись устным предупреждением, – мрачно добавил он. И, закончив напутствия, выпихнул меня на черный ход. А сам пошел вниз. Шаги его затихли через два пролета: значит, решил послушать оттуда, что да как.

Я ощупал коробку с тайно приобретенными Окуневым ценностями, вторая стояла возле ног, и, выдохнув свежий воздух в зловоние черного хода, стал подниматься наверх. С каждым шагом все медленнее. А уже через пролет буквально столкнулся с первым из чумной компании. Видимо, кто-то таки услышал шум отпираемой двери с лоджии и решил проверить, действительно так быстро действует новый клей или же это все взаправду. Паренек лет пятнадцати, нескладный, чуть выше меня в смешной вязаной шапочке, джинсовой куртке и брюках размера на два шире подходящего – свет фонарей не давал разглядеть как следует, тем более, стоял он против освещения. Да и через модные прямоугольные очки с затемнением, которые для большей маскировки, выдала супруга Окунева, сделать это было тяжеловато. А пуще мешал черный парик, лезший на глаза, опять же для маскарада нелюбезно взятый Окуневым у супруги. По идее вдохновителя, такое пугало, каким стал я, должно запутать банду и привести к противоречивым показаниям в отделении касательно человека, предложившего им одно небольшое дельце, – если вообще можно было говорить о присутствии посторонних в это время на черном ходу, ну разве что чертей или зеленых человечков.

Паренек уставился на меня, пошатнулся, но на ногах устоял. Мое появление, если и удивило его, то несильно.

– Тебе чего? – медленно выговаривая слова, спросил он.

– Слышь, друг, поможешь коробки вниз снести, – на последнем слове я слегка осип, но прокашляться не дал ком, застрявший в горле.

– Какие еще коробки? – подозрительно спросил он, спускаясь на ступень. Сверху притопали еще трое, среди них, одна вроде бы девица, по крайней мере, с длинными волосами и в розовой кофточке. Хотя эту молодежь не разберешь, разве что в ду? ше.

– С барахлом из двадцать седьмой, – произнеся эти слова, я невольно сжался, заметив в руке одного из спустившийся нож-бабочку, мгновенно извлеченный прямо из темноты. Надо было дать им еще время понюхать.

– Так ты что, хозяйский сын?

– А я так на него похож?

– У них нет никого, я помню, – задумчиво произнес парень с «бабочкой», уставившись на меня. Наступило молчание. Какое-то уж очень длительное.

– Парни, – донесся из глубины вроде бы девичий голос, – а ведь чувак дело базарит. Это не из той ли квартиры барахло, откуда на нас все время мусоров напускали? Их потом пришлось долго водярой с пивом кормить, чтоб отвязались.

– Из той, точно из той, – немедленно ответили ей. После чего где-то минут пять была слышна только однообразная матерная ругань. Только после этого, слегка успокоившись, пацаны обратили внимание на меня. Подошли и обступили со всех сторон, так что от перегара и вовсе не продохнуть стало.

– Дело делаешь, – заметил тот самый парень, что одномоментно извлек из кармана «бабочку». По всему видать, в компании он почитался за старшего. – Хорошее дело. А нам что с того перепрыгнет?

Я пожал плечами, хотя сделать это с тяжеленной коробкой в руках оказалось занятием непростым.

– Есть маза одна, – медленно выговорил я. – Квартиру я вам оставляю. Хозяева на выходные на дачу смылись до воскресенья, что хотите в ней, то и делайте.

Восторженный ор немедленно оглушил меня. Небось все на этаже разом повскакивали и бросились к телефонам, трезвонить в «ноль-два».

– Ну, как порешим?

– Заметано, – взвизгнула девица и бросилась – но только на шею старшему, лобзая его в губы и одновременно командуя. – Давайте пацаны, тащите коробки, а я на шухере. Макс, ты согласен?

– Не тарахти, – оборвал ее главарь, отрывая от себя. – Сколько коробок? – Я кивнул вниз. – Это все? Невелика добыча. Ну так нам больше достанется. Ник, вали сюда, будешь помогать доброму парню. А потом к нам. Бухло не забудь. Гулять будем.

Снова сильнейший гул восторга вырвался наружу из глоток гулящих, немедленно сменившийся нецензурными выражениями в адрес Окунева. А уж если хозяин припрется раньше времени он будет иметь дело с холодным оружием Макса – злость в голосе главаря слышалась невероятная, я невольно взглянул вниз, ожидая немедленного появления хозяина, решившего разобраться с компанией до воплощения в жизнь их грандиозных планов.

Однако, ничего не произошло. Ник послушно схватил коробку, и мы потащились вниз. Остальные же рванули в квартиру, запертую лишь на «собачку» – через секунду послышался хруст выламываемой двери. С содроганием я представил, что сейчас в ней творилось.

Тем временем, мы добрались до припаркованной внизу «девятки».

– Твоя тачка? – завистливо спросил Ник, отдуваясь, ставя коробку и теребя вязаную шапочку.

– Сейчас будет, – заметил я, протягивая руку на прощание. Улыбка сползла с лица наркоши, едва тот ответил на пожатие.