Три эссе на одну тему - Алексей Борисов

– Согласится! – Для сына он сделает всё, тем более, что мальчик остался практически один. Но предстоит большая работа. Необходимо окончательно вернуть его в этот мир и избавить от, так сказать, приобретённых дефектов. Скорее всего, это удастся.

Психологическая коррекция, в области которой работал Максим, не вызвала у шефа опасений. Его, как начальника русской части проекта, заботило другое. Впервые в жизни он решает чьи-то судьбы, и не занимается, как раньше, только техникой или деньгами.

– Всю грязную работу нам, – сказал шеф. – Хотя данный расклад получается не только из-за того, что она – грязная. Кого заманишь в этот экипаж? С такими «смертниками» – проблема. Только наши технические спецы, наши люди, только они с их смекалкой подходят для этой цели. Наилучшим образом! – сказал Николай Иванович и остановил свой выжидающий взгляд на Максиме.

А тот молчал.

– Самолёты в крупных компаниях большую часть жизни, – продолжил Рогожин, – проводят в воздухе. На техническое обслуживание или мелкий ремонт после полета – всегда мало времени.

– Да, Николай Иванович, все наши же тесты показали, что русские быстрее разбираются в сложной ситуации, чем французы, англичане или американцы. Russian specific сделала своё дело, – повторил Максим, – Непредсказуемые условия, отсюда и кругозор знаний. Счастливчики…

Рогожин усмехнулся: Припомнились бредовые проекты, каждый из которых кошмарнее другого: в полёт отправить женский экипаж. Мужчин можно родить в космосе, вырастить, воспитать и обучить. Были ли дети у той сволочи, кто это придумал?

По пути он пролистывал папки, которые подал ему Максим. За окном проносился пейзаж Подмосковья.

Вот и дом. Рогожин давно уж покинул Москву и хорошо различал городской воздух и воздух его «Подмосковной Швейцарии». Чистейший угол севера Московской области. Клинско-Дмитровская Гряда! Леса! Холмы! И близко нету крупных городов.

Ворота автоматически открылись, чёрный «Хаммер» вкатился во двор и стал под навесом рядом с домом с мансардой.

– Пойдёмте, Максим, чаю попьёте. С утра покоя не знаете. Расскажете всё в нормальной обстановке.

– С большим удовольствием, – согласился Гаранин.

В доме были старшая дочь-студентка и сын.

– Ты что же не на занятиях? – спросил отец Елизавету.

– Так ведь суббота, папа! – визгливо ответила дочь. Его взрослых детей не удивляло, что он ездит куда-то, отсутствуя неделями и месяцами.

– А в субботу что? Не учатся? ! – продолжал осведомлялся Рогожин.

– В субботу, – дочь сделала упор именно на это слово, – нормальные люди до обеда спят!

Отец перевёл вопросительный взгляд на сына. Обычно в выходные его здесь не было: Либо с очередной лярвой рассорился, либо ещё что-нибудь.

– Да, Пап, сегодня я на этюдах, – пробасил высокий худой молодой человек, вытирая пальцы о пахнущую пиненом тряпку, – Здравствуйте, – поздоровался он с Гараниным.

Дом стоял на холме. Половина мансарды представляла собой мастерскую, заставленную полотнами, мольбертами, какими-то станками и прочей художественной утварью. Панорама из окна была сказочной. Казалось, что паришь над лесом. Впереди и внизу простиралась лесная даль, где кроны елей и сосен сливались в бескрайнее море. С противоположной стороны той же комнаты Максиму открылся другой прекраснейший пейзаж: чистое снеженное поле.

Красные морозные сумерки и чернеющий на горизонте лес навивали впечатление, как ожидание грозной битвы на Древней Руси.

– Вам чаю, папа? – прокричала с первого этажа дочь.

– Да, чаю, чаю! И что-нибудь закусить!

– Ясно! – донеслось снизу.

– Однако, холодает, – отойдя от окна, произнёс Николай Иванович.

– Да, быстрый переход. Ещё вчера была жутчайшая метель.

Шеф открыл дверь своего кабинета, и они вошли.

– Присаживайтесь, Максим, – Рогожин указал на одно из кресел рядом со столом, на который положил просмотренные в машине папки – результат работы группы Максима за последний месяц.

Николай Иванович открыл дверку бара и замер, глядя на фотографию покойной жены. Фотография стояла за стеклом на полке старого резного шкафа.

– Ах, да. Я же привёз тайский виски! – спохватился он, но поскольку дверка была уже открыта, спросил, – Максим, вам виски или ром?

– Как прикажете, шеф!

– Ну, тогда ром. Кстати, тоже тайский: остался с прошлого раза, – сказал Николай Иванович и достал бутылку.

Дочь принесла поднос и молча удалилась.

– Для меня, Максим, удивительно, что Они дали нам ещё и подбор людей по проекту Биосферы [1 - Проект «Биосфера» вёлся когда-то в Советском Союзе с 1960-х годов. Его разработки должны были лечь в основу многолетних космических полётов без запасов продовольствия. Одним из результатов работы проекта было то, что фактически без применения трансгенных продуктов один человек получал достаточное питание с 30 квадратных метров «грядки» в земных условиях. В начале 90-х проект развалился. ].

– Мне это тоже не нравится, но с другой стороны, разумно всю грязную работу отдать нам. Раз уж Мы и так её делаем. У меня есть соображения по этому поводу…

Шеф слушал, но параллельно с этим думал о своём: Первый Медицинский, Факультет психологии МГУ, и вот сейчас – это логово. О чём же он думает, этот Максим? И так увлечён он работой!

– …Вот так я и обозначил наши критерии. Результаты в этой папке. – Максим указал на самый нижний корешок в стопке на покрытом сукном бюро шефа.

– Максим, Вы близки к истине, хотя я не со всем согласен.

– С чем же? – Максим был малость ошарашен: Шеф в машине пролистал каждый файл по сотне листов в каждой папке. Три минуты на папку…

– Понимаешь, времена меняются, – Николай Иванович поморщил лоб, посмотрел вверх в какую-то точку на потолке и продолжил, – Лет тридцать назад со мной работал один интересный и умный человек… Так вот. Этот человек выращивал голубых нутрий у себя в гараже…

– И что? – удивляясь странному повороту, спросил Гаранин.

– Он варьировал оттенки…

– Меха?

– Естественно. На заказ. Стоило это тогда безумно дорого. Мода, знаете ли…

– Корма, добавки? ..

– Вот именно. Тогда вам не сейчас! На аптекарских весах! Да. Тогда он ещё в подвале своего дома распускал тюльпаны. Точно – к Восьмому Марта! И ни на день не ошибался!