Доступ к телу - Вероника Мелан

– Эй, мужчина, вы куда? !

Возмущенный крик продавщицы раздался одновременно с шорохом колец по металлической трубе – штора в мою примерочную быстро отъехала, а после закрылась, впустив в себя… Бог ты мой…

Кого? Конечно, кого же еще. Свежего, добротного, большого и пахнущего туалетной водой.

– Ты? !

– Эй! Мужчина! – чувствовалось, что продавщица сейчас отправится к охране торгового зала, и начнутся неприятности.

– Это ко мне! – выпалила я на автомате. – Все в порядке, это муж!

Девушка снаружи притихла, сумела даже не выказать недовольства. Чуть погодя удалился прочь от кабинки и стук ее каблуков.

– Совесть у тебя есть? – прошипела я, возмущенная не меньше ассистентки. – Прямо здесь?

Но мне в рот нагло и беспардонно скользнул палец. Заткнул и тут же подчинил. Очень ласково, очень авторитетно. Если бы кто-то другой попробовал проделать этот трюк со мной, я бы прокусила фалангу, но в жесте мужчины «Х» вдруг действие оказалось пропитано сексуальностью, как пьяная вишня алкоголем. Палец нырнул ненадолго, позволил себя облизнуть и вынырнул. А после меня поцеловали. И ощутилась вдруг вся мощь и тяжесть мужского тела, хотя это самое тело еще ко мне не прижалось. Как жарко, однако, может за одну секунду стать в кабинке.

«Гланс» мог себе это позволить. Закрыть глаза на такие вот уединения в своих кабинках, потому как вещи, которые эти пары после приобретали, стоили, как половина путевки на острова. Удовольствия, правда, дарили столько же. И все же это был неожиданный визит, беспардонный.

– Ты… наглый… – попыталась я одарить вчерашнего спасителя комплиментами, но меня перебили.

– Я кое-что не успел вчера.

Ах да! Благородство пересилило.

– Решил наверстать с утра?

А дальше одновременно еще два действа – легшая мне на макушку ладонь и звук расстегиваемой ширинки. И еще взгляд, мол, давай не будем болтать. После ладонь мягко надавила мне на макушку, предлагая опуститься вниз.

Я сделала это. Потому что обещала и потому что хотела сама.

Когда у твоего рта такой орган, это все равно, что десерт для души. И неважно, что примерочная – шторка закрыта, ковер на полу мягкий. Прежде чем принять в рот головку, я успела посмотреть в зеркало слева. Секси, между прочим. Стоящая на коленях девушка в сексуальном белье, напротив мужчина с расстегнутой ширинкой, откуда вываливается такое достоинство, что меня поняла бы даже продавщица.

О нет, это был не его момент, это был мой момент. Сосать и обласкивать толстый красивый член, все равно, что купить самую дорогую брендовую вещь или выкатить из салона новый Ферро. Я наслаждалась по полной. И мне было все равно, если наш второй «доступ» от начала и до конца пройдет в ротовом стиле, я была бы счастлива почувствовать финальную пульсацию своими губами. Но мой «принц» решил иначе. Насладившись жаром моего рта, меня подняли с колен, развернули, приготовились к классике сзади.

Когда ты возбужден и возмущен – это особое сочетание.

– Ты снова сделаешь это и уйдешь? – вопросила я тихо, но едко. – А я, между прочим, для тебя красоту выбирала, думала, сражу тебя наповал, может, имя скажешь…

Мой новый бюстгальтер тем временем расстегнулся сзади. Потискали грудь нагло и с вожделением. Выдохнули в шею, после помогли другу протиснуться между моих ног – друг, точнее «дружище», уперся во влажный уже вход, ткнулся туда, как радостный гость, уверенный, что его давно ждали и даже скучали. После неуловимое движение, и друг погрузился в меня наполовину, расперев так, что не застонать не вышло. Рот мне зажали одновременно с началом «боевых действий». Внутрь-наружу, внутрь-наружу, не быстро, качественно, хорошо. Забылось совершенно, что мы в примерочной, что вокруг магазин, ходят люди… Одна рука держала мой рот плотно зажатым, вторая обласкивала грудь – то одну, то вторую…

На «этом» можно было кататься до бесконечности.

«Он слишком хорош, чтобы так просто отпустить… Я должна… придумать…»

Но придумывать, когда тебя так прекрасно и ненасытно «катают», сложно. Практически невозможно. Мою шею целовали, покусывали, мной снова наслаждались и баловались, как самой любимой живой куклой, подходящей на сто процентов. Я знала, что возненавижу этого мужика, как только он закончит и уйдет. С каждым разом пустота внутри все ощутимее, но именно сейчас, именно пока так жарко, когда он внутри, когда обнаженного тела касаются джинсы, жесткие полы куртки с замком, когда тебя дрючит самый настоящий самец, думать не выходит совсем.

Он невыносимо велик, он тверд настолько, что ты влюблен в эту палку, в этот запах и ритм, ты готов расслабляться и хлюпать, готов думать исключительно нервными окончаниями. Слишком с ним хорошо, нереально, невероятно. И еще теперь, когда его вторая наглая рука переползла с моей груди на клитор.

И нет, я не успела кончить, не в этот раз – незнакомец разрядился первым. Шумно выдохнул мне в шею, вздрогнул, зажал рот так, что не пикнуть. А спустя мгновенье потекла по ногам его сперма…

– Чудно, – выдохнула я тихо, как только ладонь отпустила, – выбирала-выбирала новое белье, теперь стирать. Надеюсь, оно тебя порадовало.

Сейчас меня оставят здесь наедине, думать о том, когда же следующая встреча.

– Если ты сейчас просто свалишь, то…

Он вышел из меня – выскользнул, как большой разбухший червь, – развернул спиной в стене. Наконец-то глаза в глаза, наконец-то дерзкие губы близко. Интересно, хоть поцелует на прощание? Я так негодовала, что даже не могла понять, нужно было просить пятнадцать раз вместо семи или же вовсе отказать?

– То что? – голос хриплый, низкий. Нет, мне однозначно не хватило. Если он сейчас уйдет, я закусаю Люси, и также всех, кто будет входить ко мне в кабинет. И скорее всего, вообще запрусь изнутри на замок.

– То в следующий раз, когда ты придешь, я буду просто «телом», понял? Ни единой реакции. Буду смотреть телевизор или говорить по телефону…

– Думаешь, получится?

Он будто никуда не торопился. Ему нравилось мое лицо, я видела – мои губы, мой возмущенный взгляд и румянец. А также расстегнутый бюстгальтер, переставший вмещать сочную грудь.

– Все сделаю, чтобы получилось.

– Вредная.

– Это я? Это ты приходишь ко мне, как «к телу»!

А разве он не об этом просил. Кто ж виноват, что мне захотелось больше?