Скованная временем - Райса Уолкер

Мама, очевидно, думала о том же:

– Здравствуй, мама. Ты выглядишь удивительно хорошо.

– Не ругайся на меня, Дебора. Я не говорила, что собираюсь умереть к концу этой недели, – ее слова были адресованы маме, но она смотрела прямо на меня. – Мне нужно было увидеть тебя и нужно было увидеть мою внучку, уже такую взрослую и красивую. Школьные фотографии не смогли передать твою красоту в полной мере, дорогая, – она отодвинула стул, чтобы присесть. – Я довольно голодна, Кейт. Еда здесь хорошая?

Я была так уверена, что она будет звать меня Пруденс, что не сразу ответила на вопрос.

– Неплохая, – отозвалась я. – Приличные сэндвичи, и не все вегетарианское. Рыба ничего. Десерты хороши.

Она улыбнулась, положив сумочку на соседнее пустое кресло. Вынула ключи, положила их на стол, рядом с салфеткой. На кольце были два совершенно обычных ключа и один совершенно необычный медальон. Он был тонким, диаметром примерно в семь сантиметров, и излучал свет, так что казался необычайно ярким в темной комнате. Он освещал заднюю сторону меню, что держала мама, и я видела крошечные синие точки, отраженные в столовом серебре. Этот свет напомнил мне об ожерелье из светящейся трубочки, что я выиграла на ярмарке в Монтгомери несколько месяцев назад, но этот свет был намного ярче и намного причудливей. В самом центре украшения находились песочные часы. Песок пересыпался из одной части в другую, несмотря на то что медальон ровно лежал на столе.

Мама либо не замечала этот странный объект, что казалось невозможным, либо просто игнорировала его. Если она его игнорировала, то последнее, что я хотела бы сделать, это подлить масла в огонь между ними, пытаясь привлечь ее внимание. Я решила последовать ее примеру по крайней мере в этот раз. Когда я вернулась к меню, то заметила, что бабушка наблюдала за моей реакцией и мягко улыбалась. Выражение ее лица было сложно прочитать, но мне казалось, она почувствовала… облегчение.

Сначала все пытались поддерживать ничего не значащий разговор. Погода и еда были относительно безопасными темами, но их мы изучили вдоль и поперек за первые десять минут.

– Как тебе Браяр Хилл? – спросила бабушка.

Я с энтузиазмом погрузилась в новую тему, ощущая еще одну безопасную зону.

– Очень нравится. Учиться немного сложнее, чем в моих прошлых школах. Я рада, что папа устроился на работу.

В моей новой школе очень щедрая политика, которая предоставляет бесплатное обучение детям учителей. Они даже предлагают маленькие коттеджи для членов педагогического состава, которые хотят жить в кампусе, и именно я занимаю папину раскладушку три или четыре дня в неделю. Матрас комковатый, железная перекладина давит, если придвинуться слишком близко к центру, но это определенно стоит перетерпеть, если в итоге получается выкрасть лишний час сна перед школой.

– Тебе действительно повезло, и Гарри сказал мне, что у тебя неплохо получается.

– Не знала, что вы с папой… общаетесь, – мне очень хотелось спросить, несмотря на то что этот разговор мог принять неприятный оборот, – поэтому ты называешь меня Кейт?

– Да, – сказала она. – А еще ты подписывала так открытки с благодарностями за подарки на твои дни рождения и Рождество последние несколько лет.

Кто бы сомневался. Я совсем забыла об этом.

– Мне жаль, если это ранит твои чувства. Мне правда очень жаль, но…

– С какой это стати мои чувства должны быть ранены? Даже сорок лет назад имя «Пруденс» было отвратительным, но я назвала твою маму, и мне казалось честным, если Джим назовет другую близняшку. Он назвал Пруденс в честь своей матери. Она была очень милой леди, но я все же считаю, что называть так маленькую беззащитную малышку было ужаснейшим упущением.

Мама, которая, конечно же, поступила со мной так же, когда я была маленькой беззащитной малышкой, молча приняла этот косвенный упрек, и моя бабушка продолжила:

– Я уверена, что имя «Пруденс» не подходит шестнадцатилетней девушке. И, должна признать, я польщена тем, что ты все же выбрала мое имя.

В этот момент я была полностью сбита с толку.

– Но мне казалось… разве тебя зовут не Пруденс?

Они засмеялись, и я почувствовала, как напряжение за столом чуть ослабло.

– Нет, ее тоже зовут Кэтрин, – сказала мама. – Пруденс была названа в честь матери моего отца, но ее вторым именем было Кэтрин, в честь моей матери. Поэтому ты тоже Пруденс Кэтрин. Я думала, ты знаешь об этом.

Я облегченно вздохнула. Весь день переживала о том, что, если я настою на имени Кейт вместо Пруденс, это может ранить чувства бабушки. Это имя было постоянным предметом спора между мной и мамой. Я даже хотела попросить официально сменить его, когда меня приняли в школу Браяр Хилл прошлой зимой, чтобы такой компромат не попался в руки моим потенциальным врагам. Но мамины глаза наливались слезами при малейшем упоминании этого имени, и мне пришлось сдаться. Когда тебя называют в честь тети, которая погибла в юности, выбор у тебя не большой.

Я отодвинула бесформенный кусок кабачка на край тарелки и бросила многозначительный взгляд на маму, прежде чем ответить:

– Я никогда раньше не слышала, чтобы кто-либо называл ее по имени, так откуда же мне было знать? Ты всегда зовешь ее «твоя бабушка».

Бабушка недовольно сморщила нос.

– Ты предпочитаешь, чтоб тебя называли бабулей? – поддразнила я ее, – или, может быть, бабусенькой?

Она вздрогнула:

– Нет, и уж тем более не то, что ты назвала последним. Как тебе «Кэтрин»? Мне никогда не нравились формальные титулы, и все остальные зовут меня просто Кэтрин.

Я кивнула, а мама бросила на меня укоризненный взгляд, вероятно, за то, что я сблизилась с врагом.

Официантка принесла маме еще мерло и наполнила наши бокалы. Я была удивлена тем, что она даже не взглянула на старый медальон, когда подошла к столу, такое ведь не каждый день увидишь. Свет от медальона превратил воду в наших бокалах в нежно-голубую, когда она полилась из кувшина. Я ожидала, что она хотя бы оглянется через плечо, когда отойдет, как обычно делают люди, если что-то привлекает их внимание и они не хотят выглядеть грубыми, уставившись на это сразу, или, как в этом случае, лишиться своих чаевых. Но она сразу же ушла на кухню, остановившись лишь раз, чтобы переброситься парой слов с тем Милым Парнем.