Скованная временем - Райса Уолкер

– Хм… Верно, – он встал и вернулся к разделочной доске. – Я думаю, мне следует поговорить с твоей мамой, прежде чем мы продолжим обсуждать это дело. Поскольку я и так уже по уши втянут, мне бы не хотелось усугублять ситуацию. Но если она действительно согласна с этим и ты уверена, что это то, чего ты хочешь…

Как только джамбалайя начала благоуханно булькать на заднем плане, папа взял свой сотовый, прихватив завещание, и пошел в спальню. Я вытащила из рюкзака учебник по астрономии и попыталась прочитать задание, но сосредоточиться было нелегко. Я все ждала, что услышу громкие голоса, доносящиеся из спальни, – хотя это, наверное, было глупо, так как папа никогда не кричал, и было бы довольно проблематично услышать маму из динамика его телефона, даже если бы она кричала во весь голос.

Я только встала, чтобы размешать джамбалайю, как вернулся папа. Он протянул мне завещание и маленький клочок бумаги, на котором записал номер телефона.

– Все прошло лучше, чем я ожидал. Твоя мама, кажется, немного… подавлена. И она говорит, что это решение зависит от нас… просто оставь ее в покое некоторое время. Единственный раз она разозлилась, когда я предположил, что и она могла бы провести некоторое время с Кэтрин. Она сказала мне не лезть не в свое дело. И не в самых вежливых выражениях.

Он взял тарелки из маленького верхнего шкафчика – сложный процесс, который требовал сначала передвинуть миски с хлопьями и небольшой дуршлаг.

– Сара будет здесь с минуты на минуту. Почему бы нам всем не поужинать, и после ты могла бы позвонишь своей бабушке и рассказать ей новости? Я очень надеюсь, что она купила дом с хорошей просторной кухней.

?

В понедельник я встала еще до рассвета, с энергичностью, которая не часто бывает по утрам. Я приняла душ, оделась и постучала в дверь папиной комнаты. Он проснулся, но был этому не рад.

– Ты должен поторопиться, папа, а то мы опоздаем.

Он зевнул и, спотыкаясь, пошел в душ.

– Терпение, кузнечик. Это в пяти минутах ходьбы.

Когда я позвонила ей вечером рассказать о новостях, Кэтрин объяснила, как добраться до дома, и спросила, не заедем ли мы позавтракать перед школой.

– Я знаю, что это не даст нам много времени, чтобы поговорить о деле. Я просто хочу тебя увидеть. Я так рада, что ты останешься здесь. И я хочу, чтобы ты познакомилась с Коннором. И с Дафной тоже, конечно.

У меня не было возможности спросить, кто такая Дафна, прежде чем она повесила трубку, но я узнала об этом в ту же секунду, как мы с папой вошли в парадную дверь огромного дома из серого камня. Большой ирландский сеттер вскочил, положил обе лапы мне на плечи и долго, влажно чавкал мне в лицо. У собаки были большие темные глаза и маленькие серые пятнышки на рыжеватой мордочке.

– Дафна, ужас какой, а ну слезь! Ты собьешь Кейт с ног! – Кэтрин рассмеялась и потянула собаку за ошейник. – Надеюсь, ты не боишься собак, дорогая. Она действительно милая, просто не думает, прежде чем прыгнуть. Она тебя не поцарапала?

– Нет, она классная! И довольно легкая для такой большой собаки.

– Да, она в основном состоит из меха. И, боюсь, она немного перевозбуждена. Ей пришлось сидеть взаперти в конуре, пока мы переезжали. Она так счастлива, что теперь у нее есть целый дом и двор, чтобы резвиться, поэтому ведет себя как щенок.

Кэтрин закрыла за нами дверь.

– Гарри, я так рада тебя видеть. Давай, клади свои вещи, и пойдем скорее на кухню, чтобы вы успели в школу.

Кухня представляла собой большое открытое пространство. Первые робкие лучи солнца пробивались через раздвижную дверь, которая вела в небольшой внутренний дворик. В дальнем конце комнаты было большое эркерное окно с мягким сиденьем, которое выглядело как идеальное место, чтобы полежать, свернувшись калачиком, с хорошей книгой в дождливый день.

– Гарри, наверное, помнит, что я самый ужасный повар в мире, – сказала Кэтрин. – Я решила, что лучше предложить тебе рогаликов, чем мучить бабушкиными попытками накормить черничными булочками. Есть сливочный сыр, фрукты, апельсиновый сок и кофе. И да, Гарри, у меня есть чайник для чая. «Эрл Грей» или «Английский завтрак»?

Я посмотрела в сторону стойки, куда она указывала, и сначала мне показалось, что за большой коробкой с рогаликами стоит лампа. Потом я поняла, что это медальон, сияющий так же ярко, как и в ресторане.

Я была удивлена, увидев, что папа перестал просматривать варианты рогаликов и поднял его, сказав:

– У тебя все еще есть это!

– О да, – ответила Кэтрин. – Он всегда со мной. Наверное, это мой счастливый талисман.

– Он навевает воспоминания. Кэти, я уверен, что ты совсем не помнишь этого, но ты была абсолютно очарована им, когда была ребенком. Каждый раз, когда Кэтрин приходила в гости, ты забиралась к ней на колени и разглядывала его. Казалось, не было ничего, что нравилось бы тебе больше. Ты улыбалась и смеялась, будто эта штука была лучшей игрушкой в мире. Ты называла его…

– Голубой свет, – тихо произнесла Кэтрин.

– Точно, – сказал папа. – Сначала мы не были уверены в том, что ты говоришь, это звучало как «гобу-сет». Даже после того, как ты выучила все цвета, ты все еще называла его своим «голубым светом». Когда твоя мама или я поправляли тебя, ты очень серьезно произносила: «Нет, папа, это голубой свет». В конце концов, мы сдались, – он взъерошил мои темные волосы, как делал всегда, когда я была маленькой. – Ты была такой милашкой.

Он положил медальон обратно на стойку, и я взяла его, чтобы рассмотреть поближе. Он был удивительно легким для своих размеров. Я едва ощущала его в своей ладони. Из любопытства я коснулась сверкающего центра медальона кончиками пальцев и почувствовала внезапный, интенсивный импульс. Маленькие лучи света взметнулись вверх от центра под разными углами, и комната, казалось, растворилась на заднем плане. Я слышала, как папа и Кэтрин разговаривают, но их разговор звучал как приглушенное радио или телевизор, включенный в дальней части комнаты.