На дело со своим ментом - Татьяна Полякова

– Нет, – созналась Женька, что делало ей честь, обычно она, и зная, и не зная, обо всем осведомлена лучше всех. Я начала рассказывать, а подружка кивать, таким образом мы достигли машины и через несколько минут уже тормозили напротив дома Дунаевых. Я с опозданием вспомнила, что во двор к ним заехать нельзя, а оставлять машину здесь очень не хотелось, потому что знак «Стоянка запрещена» только что порадовал глаз.

– Зря на машине поехали, – буркнула я, а Женька недовольно нахмурилась:

– Ничего с твоей тачкой не сделается. – Хорошо ей говорить, свою-то она давно разбила.

Дверь нам открыла Наталья, должно быть, мы ее разбудили: лицо заспанное, глаза красные, точно она перед тем, как уснуть, долго плакала.

– Как дела? – спросила Женька, а она зашептала:

– Проходите, Верочка только-только прилегла. «Скорая» приезжала, давление у нее подскочило до 180, сделали уколы, теперь спит.

– О господи, – испугалась я, – только этого не хватало. А где Игорь?

Простой вопрос поверг Наталью в смущение, она вдруг покраснела и торопливо произнесла:

– По делам отлучился…

– По каким таким делам? – насторожилась я.

– Я не знаю… – Врать Наташка не умела и теперь чувствовала себя скверно, хмурилась и отводила глаза. Чудеса.

– А мы кое-что узнали, надо в милицию звонить, думаю, Лельку увезли на серебристом «Део».

В милиции наш рассказ особого впечатления не произвел. В какой-то момент я вдруг поняла, что мы здорово действуем на нервы стражам порядка своим самодеятельным расследованием. Роман Андреевич, кстати, тоже нервничает, а между тем нам без конца повторяют, что с родной милицией надо сотрудничать.

– Ничего они не сделают без нашего чуткого руководства, – покачала головой Женька. – Прошляпят все царство небесное…

– У них людей мало, а преступлений много, – решила я вступиться за блюстителей порядка.

– А-а, – отмахнулась подружка. – Давай к Ромке заедем, может, он заставит их шевелиться…

– Ромке можно позвонить.

Женька покосилась на Наталью, а потом выразительно посмотрела на меня:

– Лучше заехать…

– Чего ты темнишь? – спросила я уже на улице.

– Верка спит, чего нам здесь сидеть? Надо Лельку искать, под сидячий камень вода не течет… А куда это Игорь смотался, как думаешь?

– Понятия не имею.

– Что у него за таинственные дела, от которых Наташка краснеет и глаза прячет? – Тут я чертыхнулась и назад повернула. – Ты чего? – удивилась Женька.

– Сумку забыла.

– Ну и бог с ней, все равно сюда возвращаться.

– Да там ключи от тачки… – Я потрусила к подъезду, и Женька за мной. – Иди к машине, – посоветовала я.

– Какая разница, что с тобой идти, что рядом с ней ждать.

Через пять минут я решила, что это судьба, потому что внимание на почтовый ящик обратила глазастая Женька. Я и про свой-то ящик через день вспоминаю, потому прошла мимо, даже не взглянув в ту сторону, а вот Женька взглянула, остановилась и сказала:

– Там что-то есть.

И даже тогда я не придала ее словам особого значения. Мы поднялись в квартиру, за это время Наталья успела умыться и, судя по запаху с кухни, приготовить кофе. Дверь открыла сразу.

– Ты знаешь, где у них ключ от почтового ящика? – накинулась на нее Женька.

– Вон на гвоздике висит.

Женька схватила ключ и выскочила из квартиры, а через минуту вернулась с конвертом. Конверт был подписан печатными буквами, обратный адрес отсутствовал. Судя по штампу, письмо отправили из почтового отделения номер семнадцать, это в трех шагах от Дунаевых. Особо не церемонясь, Женька вскрыла конверт и извлекла листок бумаги. Буквы печатные, неровные, точно писал ребенок. Женька начала читать вслух:

«Вера Андреевна, пожалуйста, не беспокойтесь за ребенка, ей ничего плохого не сделают».

– Да что же это такое? – всхлипнула Наташа, а мы совершенно обалдели, не зная, то ли радоваться, то ли печалиться. Наталья пошла будить сестру, а мы покинули квартиру.

– Скажи еще, что тут нет семейной тайны. Что за дурак мог сотворить все это? – злилась подружка.

– Спроси что-нибудь попроще. Лишь бы только Лельке в самом деле ничего не грозило…

Из первого же автомата я позвонила мужу, рассказала о серебристом «Део», о том, что он, скорее всего, тот самый, который мы видели на даче за несколько дней до похищения, ну и о письме, конечно, тоже. Письмо Романа Андреевича особенно заинтересовало.

– Вера Андреевна? – переспросил он. – Так и написано?

– Да.

– Чудеса…

– Почему чудеса? – насторожилась я.

– Потому что у девочки еще отец есть, отчего бы не написать: Вера Андреевна и Игорь Васильевич или граждане родители, а если они силы экономили, то ни к кому конкретно не обращаться…

– Что ты имеешь в виду? – удивилась я.

– Ничего. Чудеса, говорю, да и только.

– А твой муж прав, – садясь в машину, заметила Женька. – В самом деле чудеса, ведь получается вот что: вы, мол, Вера Андреевна, не беспокойтесь, а об Игоре Васильевиче речи нет. Что-то тут не то…

– Надоела ты мне с этими семейными тайнами, – отмахнулась я.

– Бог с ними, семейными тайнами, скажи-ка мне лучше: ты Верку сколько лет знаешь?

– Ну, года четыре, наверное.

– Наверное… – передразнила подружка. – А поточнее?

– Поточнее тебе лучше знать: ты нас и познакомила.

– Не буду спорить… Она в «Вечерку» пришла сразу после декретного отпуска, а до этого работала в районной администрации.

– И что?

– Пока ничего. Давай ко мне заедем, надо позвонить в несколько мест.

– Давай лучше ко мне, – жалобно попросила я. – Пока ты звонишь, я обед приготовлю.

– Боишься, что наш бравый подполковник похудеет?

– Конечно, боюсь.

– Тады ладно, – кивнула Женька.

Обед я приготовила, а Женька все еще сидела возле телефона. Закончила говорить с кем-то и посмотрела на меня.

– Ну что?

– Вроде всех обзвонила, – почесав нос, сказала она. – Интересная штука получается…