Повод для беспокойства - Марк Хэддон

– А что со свадьбой? – фальшиво удивился Джордж.

– Что ты думаешь?

– Гм… я думаю… – Джордж сел и придвинул стул к столу, выигрывая время на размышление. – Я думаю, что ты можешь прийти с кем хочешь.

Вот. Насколько он мог судить, прозвучало вполне безобидно.

– Я не о том, папа. Я имею в виду Кэти и Рэя. Как ты относишься к их женитьбе?

Нет, с этими детьми совершенно невозможно разговаривать! Протягиваешь им пальмовую ветвь, оказывается, не ту, да и время ты выбрал неподходящее.

– Честно говоря, я стараюсь относиться к этому событию с буддистским спокойствием, иначе оно грозит отнять у меня десять лет жизни.

– Но она ведь это серьезно?

– У твоей сестры всегда все серьезно. Непонятно только, надолго ли.

– А что она сказала?

– Что они женятся. В эмоциональную часть тебя посвятит мама. Я больше общался с Рэем.

Джейми поставил перед отцом чашку и поднял брови.

– Не сомневаюсь, что это было чертовски увлекательно!

Вдруг словно приоткрылась та самая маленькая дверца. Они никогда не делали ничего вместе, как отец с сыном. Типа съездить на скачки в Сильверстоун или построить сарай для садового инвентаря. Вот в чем беда.

С другой стороны, некоторые друзья Джорджа считали себя обязанными поступать именно так, но что хорошего в совместных поездках на регби и обмене сальными шуточками? Мать с дочерью – другое дело: наряды, сплетни. Возможно, отсутствие таких отцовско-сыновних отношений спасло их от худших бед. Однако в подобные моменты он видел, насколько они с Джейми похожи.

– Должен признать, что Рэй – тяжелый случай, – посетовал Джордж, макнув в чай печенье. – Мой долгий и неутешительный опыт подсказывает, что пытаться переубедить твою сестру бесполезно. Думаю, нам следует делать вид, что считаем ее взрослой. Держать себя в руках. Стараться дружить с Рэем. Если все пойдет наперекосяк не по нашей вине – ну что ж, такое случалось и раньше. А вот если Кэти поймет, что мы не одобряем ее выбор, то Рэй станет не только нашим зятем, но и врагом на ближайшие лет тридцать.

Джейми отхлебнул чай.

– Я просто…

– Что?

– Ничего. Наверное, ты прав. Пусть делает что хочет.

На пороге появилась Джин с корзиной для белья.

– Какой приятный сюрприз! Здравствуй, Джейми.

– Привет, мам.

– Вот тебе и свежий взгляд, – заметил Джордж.

Джин поставила белье на машинку.

– Ты о чем?

– Джейми рассуждал, надо ли спасать Кэти от опасного и неблагоразумного брака.

– Папа… – Джейми бросил на него обиженный взгляд.

Здесь они разошлись в разные стороны. Джейми не выносил шуток, особенно на свой счет. Слишком чувствительный.

– Что ты такое говоришь? – укоризненно посмотрела на него Джин.

Джордж не клюнул.

– Я просто беспокоюсь о Кэти, – сказал Джейми.

– Мы все беспокоимся о Кэти, – ответила Джин, загружая белье. – Рэй, конечно, не блестящая партия, но у твоей сестры есть собственное мнение.

– Я, пожалуй, поеду, – встал Джейми.

– Ты же только зашел.

– Да. Надо было позвонить. Просто хотел узнать, что сказала Кэти.

Встал и ушел. Джин повернулась к мужу:

– Зачем ты всегда гладишь его против шерсти?

Джордж прикусил язык. Начинается! Джин вышла вслед за сыном.

Джордж вспомнил, как ненавидел собственного отца. Добродушный великан, который показывал фокусы с монетой и вырезал зверюшек из бумаги, постепенно усох и превратился в злобного пьяницу. Детей, считал он, хвалить нельзя, и отказывался признавать, что его брат – шизофреник. Когда они с Джуди и Брайаном выросли и попытались призвать его к ответу, папаша сделал самый впечатляющий трюк в своей жизни – превратился в жалкого старика, измученного артритом.

Джордж не хотел повторять ошибки отца. Джейми – хороший парень. Не эталон мужественности, конечно. Но они всегда находили общий язык.

Джин вернулась на кухню.

– Уехал. Чего он вообще хотел?

– Понятия не имею. – Джордж допил чай и отнес чашку в мойку. – Кто ж их разберет, этих детей?

19

Джейми заехал на придорожную стоянку на выезде из городка.

«Я думаю, что ты можешь прийти с кем хочешь»…

Господи! Он двадцать лет боялся, и вдруг оказывается, что проблема выеденного яйца не стоит. Неужели он ошибался в отце? Признайся он в шестнадцать, смог бы тот принять? «Я тебя понимаю. У нас в школе одному парню тоже нравились мальчики. Он сейчас играет в крикет за Лестершир».

Джейми злился, хотя не мог понять, на кого и за что. Так было всегда, когда он приезжал в Питерборо, видел свои детские фотографии, слышал запах пластилина или ел рыбные палочки. Тебе снова девять. Двенадцать. Пятнадцать. И дело даже не в пылких чувствах к Айвену Данну. И не в отсутствии таковых к «Ангелам Чарли». А в жутком осознании, что ты приземлился не на той планете, родился не в той семье или по ошибке оказался в чужом теле. Оставалось терпеть и ждать, пока не сможешь уехать и построить свой собственный мир, где будешь чувствовать себя в безопасности.

Это Кэти его вытащила. Посоветовала держаться подальше от шайки Грега Паттершелла. Внушила, что прежде чем пачкать стены граффити, надо научиться писать без ошибок. И оказалась права. Насколько знал Джейми, остатки компании превратились в героиновых наркоманов и влачили жалкое существование где-то в Уолтоне. Он был, вероятно, единственным мальчиком в школе, которого научила приемам самозащиты сестра. Правда, использовал их всего раз, на Марке Райсе. Тот упал в кусты, из носа потекла кровь. Джейми так испугался, что больше ни разу в жизни никого не бил.

А теперь он потерял Кэти. И никто не понимает. Даже она сама. Сидеть бы сейчас у нее в кухне, дурачиться с Джейкобом, пить чай, объедаться финиково-ореховым тортом из «Маркс и Спенсер», и… даже разговаривать необязательно. Когда люди понимают друг друга, разговоры не нужны.

Черт! Джейми чувствовал, что сейчас расплачется. Может быть, этого не случилось бы, если бы он не отдалился… чаще ел финиково-ореховый торт, приглашал Кэти с Джейкобом к себе. Одолжил бы ей денег. Что толку теперь… Он завел машину, резко вырулил со стоянки и чуть не въехал под огромную зеленую фуру.