Виртуал - Элеонора Завгородняя

А вот и объявили посадку на рейс.

В салоне самолёта была обычная для таких случаев суета. Хотя нет, не совсем обычная – всё-таки Новый год, все были возбуждены и переживали, успеют ли до боя курантов доехать до гостиницы, не будет ли задержек в аэропорту, встретит ли их такси… Я по очереди разглядывала всех пассажиров и была им благодарна – не знаю за что. Наверное за то, что они просто были, были такими милыми, смешными и суетливыми, за то, что они просто были. Рядом со мной сидела пара: она – журналист, светский комментатор какого-то модного журнала, он, судя по всему, тоже какой-то известный светский лев. Они обсуждали Фриске и других богемных персонажей, спорили, откуда у кого платье, где сейчас отдыхает та или иная шоу-звезда и надо ли им звонить.

– Игорьку, Игорьку позвони.

– У него сейчас концерт.

– Ну, отправь эсэмэску.

И в эфир уходила поздравительная эсэмэска.

– Слушай, а Диме будем звонить?

– Диме не будем, он нас в прошлом году не поздравил.

– Да, точно, вот гад. А помнишь, мы на открытии фестиваля его видели с этой дылдой…

– Да ну его…

– Да, Диме не будем звонить…

И так без конца.

Меня забавляла эта пара. Они были милыми и, несмотря на возраст и большое количество прожитых вместе лет были по-прежнему трогательно влюблены друг в друга. Женщина болтала без умолку, казалось, что у неё внутри встроенный магнитофон с заевшей кнопкой включения. Во всяком случае, если у неё и была где-то кнопка «выкл. », никто не знал, где она находится. Игорь (так звали её мужа) был не так болтлив, но никогда не упускал момента подтрунить над своей женой. Они были такими разными и так поразительно подходили друг другу, что было понятно – этот брак действительно был задуман на небесах…

Моё состояние было странным… Я то ли прощалась со своей жизнью, то ли, наконец, осмелившись встретиться с ней лицом к лицу, здоровалась с ней. Я смотрела на всё происходящее вокруг словно со стороны, будто бы меня не было и я не была участником этой жизни, не сидела в кресле самолёта вместе со всеми. Я смотрела на всех, и на себя тоже, словно я была зрителем в огромном кинозале со спецэффектами, где всё устроено так, как будто ты участник событий, а на самом деле – зритель. Я прислушивалась к себе, стараясь понять, что происходит со мной, что я чувствую, что сейчас внутри меня – страх, боль, отчаяние, надежда, что? Я снова и снова вглядывалась в себя. Ни страха, ни боли, ни отчаяния, ни надежды. Тишина. Непонятная, непривычная тишина. И не та тишина, которая предвещает бурю. Нет. Состояние было новым для меня. Ничего подобного я раньше не испытывала. Такого покоя внутри себя я не ощущала никогда. Мне было безразлично всё – всё, что когда-либо со мной было, что происходило сейчас и всё, что будет. Но это было не то безразличие, которое у медиков зовётся апатией, депрессией и тому подобными терминами. Просто меня не волновали окружающие события. Меня не волновало ничто. Я просто принимала всё таким, как есть. Смотрела на всё что происходит и просто впускала в себя окружающий мир – не оценивая, не контролируя, не пытаясь изменить или хотя бы дать оценку происходящим событиям. Я просто принимала его. Я мысленно благодарила всех людей, которые были в моей жизни до этого дня – каждого, и тех, кто дарил мне радость, и тех, кто причинял боль. Благодарила все события, которые происходили в моей жизни до этого дня – и те, что приносили ощущение полёта, и те, что роняли на самое дно. Благодарила своё тело, которое все эти годы день за днём выполняло для меня сложную работу – перегоняло по жилам кровь, кислород, давало импульсы из мозга в мышцы и наоборот, благодарила своё сердце, которое несмотря ни на что было живым, билось и чувствовало. Было неважно, в самом деле неважно – долетит самолёт до места назначения или нет. Не имело никакого значения, как я доберусь до ашрама, будет ли место в ашраме для меня, как я устроюсь, и чем вообще обернётся вся эта поездка. Внутри меня было покойно. И я не хотела нарушать этот покой ни одной мыслью…

…Перелёт дался тяжело. Всё-таки сказались месяцы напряжённой работы и стресс от пережитой личной драмы. Выходя из самолёта в Ченнае, я чувствовала себя вымотанной, мне хотелось только одного – просто приехать в конечный пункт назначения, лечь и закрыть глаза. Выйдя из здания аэровокзала я тут же нашла «государственное» такси, заказала машину до Пондичерри. С меня взяли 2200 рупий вместо ожидаемых мной 1700. Я даже не стала интересоваться почему – сил на споры и выяснение ситуации не было. Мне хотелось просто поскорее доехать. Разумеется, результат моего безразличия не замедлил себя ждать – вместо современной машины меня посадили в ретромобиль, которые в Индии водятся в большом количестве – такой а-ля автомобиль из фильма «Кавказская пленница», только закрытый, чуть побольше и более круглый [1 - Adler Trumpf Unior, 1935 года выпуска. Один из первых немецких переднеприводных автомобилей. ]. Нет, выглядел он очень мило, и я на самом деле испытываю к таким машинам очень трепетные чувства. Но факт остаётся фактом – у такого автомобиля не только меньше скорость, но ещё и двигатель работает очень шумно. После тяжёлого перелёта это было совсем не то, чего мне хотелось. Но я и здесь спорить не стала – сев на мягкий диван заднего сиденья, я откинулась назад и немедленно закрыла глаза…

Да, такова Индия – если ты даёшь понять, что ты заранее на всё согласен, то будь готов к тому, что получишь услугу (товар, пищу) значительно дороже, чем оно на самом деле стоит и совсем не в том качестве, которое ты мог бы получить, будь ты чуть активнее. Закон джунглей – выживает сильнейший.

Ретромобиль мчался изо всех своих игрушечных сил, старательно обходя ямы, выбоины, узкие места, огромные страшные грузовики – попутные и встречные, и прочие неотъемлемые атрибуты индийских дорог. Он рычал, гудел, кряхтел и старался, как мог. Я полулежала на мягком сиденье. Обычно я всегда смотрю в окно – стараюсь запомнить пейзаж, окрестности, людей, «сфотографировать» это своей «внутренней камерой» и запомнить, сохранить навсегда. Но сейчас на это не было сил. Глаза открывать не хотелось… Машина была такой же как и тогда, почти ровно год назад… Только тогда была ночь и нас было двое…