Гостья - Симона де Бовуар

– Тогда все в порядке, – сказала Франсуаза. Она открыла дверь. – Только Инес рассердится, ведь она рассчитывает на вас.

– Ну и что же! Пускай сердится, – с высокомерным видом ответила Ксавьер.

Франсуаза остановила такси.

– Я отвезу вас к ней, а в половине десятого встречу вас в «Доме». Вам нужно будет идти прямо по бульвару Монпарнас.

– Я знаю, – отозвалась Ксавьер.

Франсуаза села в такси рядом с ней и взяла ее под руку.

– Я рада, что у нас впереди еще несколько долгих часов.

– Я тоже рада, – тихо сказала Ксавьер.

Такси остановилось на углу улицы Ренн. Ксавьер вышла, а Франсуаза поехала в театр. Пьер был в своем кабинете в домашнем халате и ел сэндвич с ветчиной.

– Как прошла репетиция? – спросила Франсуаза.

– Мы отлично поработали, – ответил Пьер. Он показал на рукопись, лежавшую у него на столе. – Все хорошо. Все очень хорошо.

– Правда? Как я рада! Мне было немного жаль вырезать смерть Луцилия, но думаю, это было необходимо.

– Совершенно необходимо, – согласился Пьер. – Все развитие действия акта от этого изменилось. – Он откусил сэндвич. – Ты не обедала? Хочешь сэндвич?

– Очень хочу. – Она взяла один, с упреком посмотрев на Пьера. – Ты плохо питаешься, ты такой бледный.

– Я не хочу полнеть, – ответил Пьер.

– Цезарь не какой-нибудь худышка, – улыбнулась Франсуаза. – А что, если позвонить консьержке, чтобы она сходила для нас за бутылкой шато-марго?

– Неплохая идея. – Он снял трубку, а Франсуаза устроилась на диване; это здесь спал Пьер, когда не проводил ночь у нее; она любила эту комнатку.

– Ну вот, сейчас получишь то, что хотела, – сказал Пьер.

– Я довольна, – призналась Франсуаза. – Я думала, что никогда не дойду до конца третьего акта.

– Ты проделала замечательную работу, – сказал Пьер. Наклонившись, он поцеловал ее.

Франсуаза обвила его шею руками.

– Ты помнишь, что говорил мне на Делосе? Что хочешь привнести в театр нечто совершенно новое? Так вот! На этот раз получилось.

– Ты действительно так думаешь? – спросил Пьер.

– А ты так не думаешь?

– Отчасти думаю.

Франсуаза рассмеялась.

– Ты в этом просто уверен, у тебя такой довольный вид. Пьер, если не будет больших денежных затруднений, какой прекрасный год нас ожидает!

– Как только немного разбогатеем, купим тебе новое пальто, – сказал Пьер.

– Я вполне свыклась с этим.

– Это слишком уж заметно, – возразил Пьер, усаживаясь в кресло рядом с Франсуазой. – Ты хорошо повеселилась с твоей подружкой?

– Она милая. Жаль, что ей придется гнить в Руане.

– Она рассказывала тебе истории?

– Кучу историй, когда-нибудь я тебе все расскажу.

– Значит, ты довольна, ты не зря провела свой день?

– Я очень люблю истории, – призналась Франсуаза.

В дверь постучали, и она открылась. Консьержка с торжественным видом несла поднос с двумя стаканами и бутылкой вина.

– Большое спасибо, – сказала Франсуаза и наполнила стаканы.

– Будьте любезны, – обратился к консьержке Пьер, – меня ни для кого нет.

– Хорошо, месье Лабрус.

Она вышла. Франсуаза взяла свой стакан и надкусила второй сэндвич.

– Сегодня вечером я возьму с собой Ксавьер, – сказала она. – Мы пойдем в дансинг. Меня это забавляет. Надеюсь, она уравновесит Элизабет.

– Она, верно, на седьмом небе, – заметил Пьер.

– Бедная девочка, она меня тронула до глубины души. Ей омерзительно возвращаться в Руан.

– Нет никакой возможности вытащить ее оттуда? – спросил Пьер.

– Почти никакой, – ответила Франсуаза. – Она такая слабая и беспомощная; у нее никогда не достанет смелости научиться какому-нибудь ремеслу, а ее дядя не предполагает для нее иного будущего, кроме как набожного мужа и множества детишек.

– Ты должна взять ее в руки, – сказал Пьер.

– Каким образом? Я вижу ее раз в месяц.

– Почему бы тебе не вызвать ее в Париж? Ты присмотришь за ней, заставишь ее работать; пусть научится стенографии, и мы наверняка сумеем ее куда-нибудь пристроить.

– Ее семья никогда этого не разрешит, – возразила Франсуаза.

– Ну что ж! Пусть обойдется без разрешения. Она несовершеннолетняя?

– Нет, – ответила Франсуаза. – Но вопрос не в том. Я не думаю, что за ней вдогонку пошлют жандармов.

Пьер улыбнулся.

– Так в чем же вопрос?

Франсуаза заколебалась; по правде говоря, она никогда не подозревала, что возникнет какой-либо вопрос.

– Словом, ты предлагаешь поселить ее в Париже за наш счет в ожидании, пока она разбогатеет?

– А почему бы и нет? Представь ей это как ссуду.

– О! Разумеется, – согласилась Франсуаза. Ее всегда удивляла эта его манера в четырех словах выразить тысячу неожиданных возможностей; там, где другие люди видели непроходимые заросли, Пьер открывал нетронутое будущее, которое ему предстояло создавать по собственному усмотрению. В этом и заключался секрет его силы.

– Нам в жизни выпадало столько удач, – сказал Пьер. – Надо же и другим дать возможность этим воспользоваться, когда можем.

Франсуаза в задумчивости изучала дно своего стакана.

– В каком-то смысле меня это очень соблазняет, – призналась она. – Но мне придется всерьез заняться ею. А у меня нет времени.

– Муравьишка, – с нежностью промолвил Пьер.

Франсуаза слегка покраснела.

– Знаешь, у меня не так много свободного времени, – заметила она.

– Прекрасно знаю, – сказал Пьер. – Но это смешно, такого рода отступление вспять, как только тебе предлагается некая новая возможность.

– Единственное новшество, которое меня интересует, – это наше общее будущее, – возразила Франсуаза. – А что ты хочешь, я и так счастлива! Тебе не на кого пенять, кроме как на самого себя.

– О! Я тебя не укоряю. Напротив, считаю тебя неизмеримо безупречной по сравнению со мной. В твоей жизни нет ни малейшей фальши.