Странные дела в отеле «Зимний дом» - Бен Гутерсон

– Ничего определённого не произошло, – говорил он, – но я намерен проявлять бдительность. Ты просто ничего не знаешь об этих вещах. Ты думаешь, что знаешь, но вдруг выясняется, что всё, что ты знаешь, это то, что ты не знаешь вообще ничего.

Элизабет замерла. Её дедушка с кем-то разговаривал. С одной стороны, Элизабет понимала, что ей надо войти в комнату и поздороваться. С другой стороны, её охватило сильнейшее желание узнать, о чём идёт речь. Норбридж был самым надёжным человеком, которого она знала. Но что-то в этой короткой, случайно подслушанной фразе очень её беспокоило. Девочка стояла и слушала.

– Бдительность необходима, – прозвучал другой (тоже мужской) голос. – Хотя, если ничего не случилось, может быть, ты слишком осторожен?

– Не знаю, существует ли в данном случае такое понятие, как излишняя осторожность, – сказал Норбридж. – Если сохраняется даже призрачная возможность, что она ещё что-нибудь предпримет.

– Да, но всё, что у нас есть, – это твоё смутное ощущение. Я вовсе не умаляю силу твоей интуиции, мой друг…

– Это абсолютно то же самое, что я чувствовал в прошлом году в это же время, а мы все знаем, что потом произошло.

Элизабет поправила рюкзак и, теперь уже сожалея, что даже несколько секунд подслушивала чужой разговор, вошла.

Прямо перед ней за столом сидел черноволосый мужчина в круглых очках и плотном коричневом костюме. Он посмотрел на Элизабет с удивлением. В это время Норбридж обернулся. Когда его добрые глаза увидели девочку, он встал и распахнул объятия.

– Моя дорогая, моя дорогая, – повторял Норбридж, в то время как она, сбросив рюкзак, крепко обнимала его в ответ. – Ты вернулась!

– Норбридж! – воскликнула Элизабет. – Я так рада тебя видеть!

Она стояла, крепко прижавшись к дедушке, и чувствовала, как вся её неуверенность уходит. Запах дыма от его пальто и сила его крепких рук сделали её ещё счастливее, чем она могла ожидать.

Норбридж разжал объятья, выпустив внучку. Затем отступил на шаг, как делают те, кто рассматривает картину.

– Только погляди! Нет, ты не можешь поглядеть на себя, но я имел в виду, что я смотрю на тебя, и ты выглядишь фантастически – так же, как в прошлом году, но в тебе появилось ещё больше удивительной Э-ли-за-бет-нос-ти. Это потрясающе! Как у тебя дела?

Элизабет не могла сдержать смех. Норбридж – белая борода, румяные щёки, тёплое пальто и высокие ботинки на шнуровке – он тоже смеялся.

– Ну, ты тоже выглядишь прекрасно, – сказала Элизабет, представив себе, как он совершает утреннюю прогулку или час-другой колет дрова. – С большим количеством Нор-бридж-ноc-ти.

Норбридж согнул руку и продемонстрировал заметный даже под толстым слоем шерстяной ткани бицепс:

– Я над этим работаю!

Опустив руку, он обернулся.

– Но какой же я невежливый! Элизабет! Познакомься с профессором Эгилем П. Фаулзом, одним из самых известных – нет, позволь мне исправиться – самым известным знатоком Египетских иероглифов северного региона и директором нашей местной школы. И, несмотря на это, лишь несколько раз победившим меня в наших шахматных баталиях.

Мужчина в круглых очках иронично улыбнулся и кивнул.

– Ваш дедушка – настоящий джентльмен, – отметил профессор Фаулз, – хотя он не сказал, что наш счёт в настоящее время составляет 617 моих и 409 его побед. Я лишь скромный любитель в восхитительной области иероглифики, но я виновен по всем пунктам, если говорить о службе в нашей прекрасной школе здесь, в Хевенворте.

Он встал и протянул Элизабет руку.

– И я очень рад познакомиться с прекрасной и единственной Элизабет Летин. Редко с уст вашего дедушки срывалась хотя бы пара предложений без того, чтобы он не произнёс несколько хвалебных слов в вашу честь. Знаю, как он рад – как все мы рады – снова приветствовать вас в «Зимнем доме»!

Элизабет не знала, плакать ей или смеяться, настолько растрогал её и этот приём, и возможность наконец-то увидеть дедушку. Она положила левую руку на ямочку под шеей, где прятался заветный кулон, а правой пожала руку профессору Фаулзу.

– Рада познакомиться, сэр. Целый год я только и делала, что мечтала, как вернусь в «Зимний дом».

Норбридж повернулся к соседнему столику, выдвинул из-под него стул и готов был подтянуть его к себе.

– Тогда садись, пожалуйста, и давай поговорим.

Эгиль П. Фаулз замахал руками, словно разгоняя туман.

– Пожалуйста, садитесь на моё место. Мне действительно уже надо идти. Жена выгонит меня из дома, если я не приду через… – он посмотрел на часы, – …семь минут.

Норбридж взглянул на своего друга, и на мгновение показалось, что он обдумывает, что сказать. Мужчины смотрели друг на друга, и Элизабет почувствовала между ними какую-то настороженность. Взгляд говорил: «Пожалуйста, сохрани в тайне то, что мы только что обсуждали».

– Я не хотела прерывать вас, – сказала Элизабет.

Норбридж отмахнулся.

– О, мы ни о чём важном не разговаривали, – легко бросил он. – Одна и та же тема уже сорок лет.

– Так, так, так! – быстро объявил профессор Фаулз и нервно засмеялся. – Просто два старых чудака перетирают старые истории былых времён. О, славные были деньки, да, Норбридж? Какие хорошие были дни!

Он покачал головой и вздохнул, а потом опять протянул руку Элизабет.

– Ладно, надеюсь вскоре увидеть вас в «Зимнем доме». Как я рад познакомиться! Но мне надо идти.

Профессор кивнул Норбриджу и вышел.

– Старый друг, – сказал Норбридж, глядя на стул, на котором недавно сидел Эгиль П. Фаулз. – Старый, добрый друг. Который не хочет признавать, как часто я ставил ему шах и мат.

Он посмотрел на Элизабет и указал на пустой стул. – А теперь ты здесь.

– Я действительно надеюсь, что не помешала вам.

Норбридж покачал головой. Затем провёл пальцем за ухом и, выставив сжатую ладонь вперёд, раскрыл её. Перед лицом Элизабет появилась крохотная роза. Норбридж торжественно преподнёс её внучке.

– Твоя магия не ослабела! – воскликнула Элизабет и приняла розу.

– Как прошла поездка? – спросил Норбридж, но, не дав ей времени ответить, объявил: