Пески. Потомки джиннов - Элвин Гамильтон

– Мы знаем, – мрачно кивнула я.

Когда появились эти слухи, меня сразу охватила тревога за Нуршема. Кого ещё может искать султан? Ясно, что он надеется вновь заполучить убийственное оружие, в которое превратился мой брат. Даже мне с моей властью над песками не под силу разрушить целый город. Тем не менее мы старались скрывать, что демджи, повелевающий песчаными бурями, и есть Синеглазый Бандит.

Впрочем, какая разница, живой я сдаваться султану всё равно не собиралась. А вот маленькое солнышко в ладонях Ранаи… Сейчас оно выглядит так безобидно – а если вырастет и станет ярче в сотню раз? Пожалуй, правитель Мираджа может и заинтересоваться.

– Пока вы не пускаете солдат на нашу сторону гор, – продолжала Самира. – Как думаешь, долго продержитесь?

Сколько сможем. Разобьёмся в лепёшку, но не дадим ни с кем сделать то, что сделали с Нуршемом. Пусть Раная и маленькая зазнайка, привыкшая считать себя новым воплощением легендарной принцессы, но она демджи, а мы своих в обиду не даём!

– Её надо убрать из города, – нахмурилась я. Иначе как бы не пришлось и на неё смотреть через прицел ружья. – Я знаю безопасное место.

– Никуда я с тобой не пойду! – фыркнула малышка.

– Принц Ахмед хочет, чтобы демджи могли ничего не бояться, – продолжала я, не обращая внимания, – но пока им требуется защита и присмотр.

– А мне можно с ней? – спросила Самира, поколебавшись.

Я вздохнула с облегчением:

– Конечно… если дойдёшь.

Еле живая от слабости, она двинулась по коридору к лестнице наверх, опираясь на руку Имин. Раная семенила рядом, цепляясь за халат. Я собиралась двинуться следом, но луч магического солнца скользнул по дальней стене камеры, выхватив из тьмы очертания человеческого тела. В углу неподвижно скорчилась женщина.

Вначале я подумала, что она умерла, не выдержав голода и жажды, но затем разглядела, как бледно-жёлтый халат на иссохшем теле чуть шевелится в такт дыханию. Склонившись, я притронулась к её руке, слишком горячей для подземелья, где никогда не бывает дневного света, и поняла, что у несчастной сильная лихорадка.

Ощутив моё прикосновение, женщина распахнула глаза. Во взгляде, устремлённом на меня сквозь грязные спутанные волосы и запёкшуюся кровавую корку, мелькнул ужас.

– Ты можешь встать? – Я протянула руку, но узница лишь молча смотрела на меня огромными запавшими глазами. «Какое там встать, тем более идти, ей и в сознании оставаться тяжело…» – Имин, помоги! – позвала я, обернувшись.

– Захия? – раздался вдруг хриплый шёпот, похожий на истовую молитву. Пересохшая глотка больной ничего больше не смогла выдавить, а затем силы совсем оставили её, и голова бессильно откинулась.

Я застыла как вкопанная. Сердце замерло в груди, как у принцессы Хавы в легенде.

Из Синеглазого Бандита и мятежницы-демджи, отдающей приказы, я на мгновение вновь превратилась в простую девушку из Пыль-Тропы, где в последний раз слышала имя своей матери из чужих уст.

Глава 5

Ко мне подоспела Имин:

– Что там?

– Я…

Комок в горле мешал говорить, прошлое никак не хотело отпускать меня. В пустыне немало других женщин по имени Захия, ничего странного в нём нет… но узница смотрела так, словно узнала, да ещё и назвала имя моей матери!

Нет, взбалмошная девчонка из песков Захолустья осталась в прошлом. Мятежнице-демджи некогда предаваться воспоминаниям.

– Донесёшь её? – кивнула я на бесчувственное тело в углу, стараясь говорить твёрдо.

Золотоглазая, всё ещё в боевом богатырском обличье, легко подхватила женщину на руки, словно тряпичную куклу.

– Амани, не валяй дурака! – прошипел Махди, проталкиваясь навстречу сквозь толпу освобождённых узниц. Эти хотя бы могли сами передвигаться. – Как ты думаешь отсюда сбежать с грузом на руках?

– Мы возьмём её с собой, – процедила я.

Хватит и той ошибки в прошлом, когда я, спасаясь из Пыль-Тропы, бросила своего друга Тамида. В страхе и отчаянии схватилась за руку Жиня и ускакала верхом на буракки, а Тамид лежал на песке, истекая кровью. Девчонка бросила его умирать в ту ночь, и теперь ничего не вернёшь, но Синеглазый Бандит больше никого не оставит в беде!

– Кто из вас умеет стрелять? – повернулась я к женщинам. Они молчали. – Не бойтесь, это не так трудно – наводишь и спускаешь курок. – Самира робко подняла руку, за ней кое-кто ещё. – Заберите у них револьверы. – Я показала на убитых и взяла один для себя. Отщёлкнула барабан, который оказался полон, но тут же ощутила упадок силы от прикосновения к железу и поспешила сунуть оружие за пояс подальше от открытой кожи. Не то чтобы оно необходимо, к моим услугам весь песок пустыни, однако приятно, когда есть выбор. – Всё, пошли!

На опустевших улицах Сарамотая уже царил сумрак. Как-то слишком пусто, ещё не совсем ночь…

– Комендантский час, – объяснил Махди на ходу чуть слышным шёпотом. – Таким образом этот чумазый надеется удержать свою власть над местными.

Презрительное «чумазый» коробило, но защищать Малика, который захватил Сарамотай силой и опорочил имя принца Ахмеда, я не собиралась. Во всяком случае, было непонятно, поможет нам комендантский час или наоборот. На развилке за тюрьмой я замедлила шаг, припоминая, по какой дороге меня привели.

– Как пройти к воротам? – шёпотом спросила я.

Женщины лишь испуганно таращились. Наконец, Самира высвободила руку, за которую цеплялась Раная, и молча показала направо, с трудом скрывая дрожь от страха. Держа палец на спусковом крючке, я повела освобождённых узников вперёд.

Очень не хотелось признавать правоту Махди, но тащить за собой десятки женщин в роскошных, хоть и изодранных, халатах – не самый лучший способ незаметно выскользнуть из враждебного города, а револьверы бывшие узницы держали, будто кошёлки для похода на базар. Правда, Махди мог заговорить кого-нибудь до смерти, но такое оружие нас не спасло бы, а у Имин на руках лежала больная, которая назвала имя моей матери. Оставалось лишь постараться как-то избежать неприятностей – что никогда не было моей сильной стороной.

Тем не менее, пробираясь тихонько обратным путём по опустевшим улочкам Сарамотая, мы не встретили никаких преград. Я уже начинала верить, что затея увенчается успехом, когда за последним поворотом блеснули два десятка ружейных стволов.