Принцесса из одного места - Лесса Каури

– Альви, детка, вам пора собираться на бал к герцогу Ананаксу, – в шестой раз сообщила она таким тоном, будто в первый.

– Увы, я не могу, – страдающим голосом отвечала я, – я молюсь Господу нашему о вашем здравии!

Я чуть-чуть приподняла ресницы, чтобы увидеть в зеркале отражение комнаты, но сначала увидела себя – невысокую блондинку с большими серыми глазами и тонкими чертами лица. Тетушка стояла позади, поглядывала на часики на запястье и нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. За ней выстроились служанки, держащие в руках предметы моего туалета.

– Вы хотите пи-пи? – спросила я у тети, открыв глаза. – Так идите, не мучайтесь.

– О чем вы, дорогая? – изумилась Бабайка.

– Мне только что было видение… – мрачным голосом сказала я.

Тетушка изменилась в лице, она ужасно боялась всяких пророчеств, предсказаний и прочей чепухи.

– Вы скоро встретите мужчину… – провозгласила я заунывным тоном. – И он дотронется до вас!

Надо сказать, что Бабайка была старой девой, шарахающейся от любых отношений. Она почитала мужчин порождением дьявола, а женщин, связывающих с ними судьбу – умалишенными.

– Ох! – тетушка схватилась за сердце. – И что же теперь делать?

– Молиться, – обреченно ответила я, – молиться об избавлении от подобной участи. Желательно, в часовне, а не здесь!

– Вы ведь соберетесь без меня, дорогая? – взвыла Бабайка, и когда я царственно кивнула, унеслась прочь.

Минус один с моего горизонта!

Теперь следовало разобраться с прислугой.

В последующий час я изводила их придирками к чулкам (не обтягивают! ), подвязкам (давят! ), панталонам (натирают! ), корсетам (не дают дышать! ), нижнему платью (что это за тряпка? ). В конце концов, я разыграла истерику, сообщила всем, что они свободные до вечера дуры, а я соберусь сама. Бедных девушек как ветром сдуло – мои истерики в финале всегда заканчивались метательными упражнениями.

Откинув белокурую прядь с лица, я с удовольствием оглядела комнату, больше похожую на поле сражения, и полезла в шкаф, где висело рубище прекрасной гусятницы. Или правильнее будет сказать гусеницы?

Рубище было великолепно! Дабы до бала скрыть свою ослепительность, я накинула сверху простой черный плащ. Вышла из комнаты, бесшумно спустилась по лестнице и тут же нырнула под нее – там была неприметная дверца, ведущая в кладовую, окошко которой находилось на уровне земли. Дело в том, что вход в дом графини охраняли дюжие гвардейцы папаши, те самые, что ранее сопровождали меня до места ссыл… отдыха.

Я привычно подтолкнула щедро смазанную мной же оконную щеколду, открыла раму и вылезла наружу.

Упоительно теплый ветер омыл лицо и шею – ниже не позволяли рубище с плащом. Это в Неверии уже была осень, а у нас, в Кармодоне, еще вовсю царствовало лето.

До замка Ананакса я добралась быстро, поскольку за прошедшее время успела изучить городок, как свои любимые туфли. У парадного входа собралась толпа приглашенных, слышалась привычная ругань на тему, кого церемониймейстер должен объявлять первым, ржали кони и грумы, кареты толкались осями, в общем, мне в моем виде вход туда был заказан. Подумав немного, я обогнула здание и остановилась рядом с калиткой, ведущей на задний двор. Я прекрасно знала, что во время бала и в самый неподходящий момент всегда обнаруживается нехватка чего-нибудь нужного, например, шампанского или креманок для мороженого. Так и случилось. Калитка распахнулась. Из нее выскочил мальчишка с пустой корзиной и помчался в сторону рынка так, словно за ним гнались все приглашенные на бал. Я же проскользнула внутрь и спустя пару минут уже шла по пустым коридорам замка, с интересом оглядываясь – здесь мне еще бывать не приходилось. Музыка и гул доносились сверху, бал проходил в парадных залах, которые занимали второй этаж. Значит, следовало найти лестницу.

– Эй, ты, – вдруг услышала я мужской голос, – не знаешь, где здесь винный погреб?

Я обернулась.

Передо мной стоял широкоплечий голубоглазый блондин с привлекательными ямочками на щеках. У него было приятное лицо, пухлые губы, в принципе, его можно было бы даже отнести к красавчикам, если бы не волчье выражение глаз, которые при такой внешности обязаны были источать безмятежность.

В звуках бала я как-то совсем позабыла, что выгляжу вовсе не Ее Высочеством, и то, что незнакомец обратился ко мне на «ты», меня крайне возмутило.

– Вы на кого шуршите, юноша? – приподняв одну бровь, как это делал мой отец в минуты крайнего негодования (до того момента, когда начинал орать и крушить все вокруг) спросила я. – Вы на кого булочку крошите?

– А ты забавная, замарашка! – хмыкнул блондин.

Он широко шагнул и вдруг оказался совсем рядом, сгреб меня в охапку и поцеловал.

От силы его губ и жаркого дыхания я опешила. Целоваться я, конечно, умела, но прежде инициатором поцелуев всегда была я (другие инициаторы могли потерять голову на плахе, узнай отец об этом). Незнакомец целовал умело и с удовольствием, и на самую долю секунды я даже получила это удовольствие… А потом, опомнившись, попыталась оттолкнуть его от себя. Но не тут-то было. Он пробормотал что-то вроде:

– Какая сладкая девочка…

И бесстыже полез мне под юбку.

Пытаясь удержать его одной рукой, я в ярости зашарила вокруг другой. Сначала попадался только воздух, однако затем я нащупала вазу, стоящую на постаменте. Ваза была тяжела, но гнев придал мне сил. Раздался грохот, громкое: «Твою ж мать! » и звук разбитого стекла.

Тяжело дыша, я отскочила в сторону. Завязки плаща в порыве борьбы развязались, и он упал на пол, явив незнакомцу меня во всей красе «бального» наряда.

– Слышь ты, болезная, я тебя выпорю! – взревел блондин, держась одной рукой за макушку, а вторую протягивая ко мне. – Настоящими ивовыми розгами по твоей округлой, нежной, розовой…

– Хрена тебе лысого, а не округлую, нежную и розовую! – вежливо пожелала я, развернулась и понеслась прочь.

Блондин неожиданно захохотал. Ну и кто, спрашивается, тут болезный?

Однако затем раздался топот сапог, из чего я сделала вывод, что наказание неотвратимо меня нагоняет. Кошкой, удирающей от дворового пса на дерево, я взлетела по лестнице, обнаружившейся в конце коридора, распахнула двери с позолоченным орнаментом и… ворвалась в бальную залу. Громко играющая музыка при моем появлении утихла, пары растерянно остановились… Все взгляды были направлены на меня.