Бог войны - Дэвид Гилман

И перекрестился, жалея, что нет часовни, чтобы помолиться еще.

«Когда говоришь с Богом, часовня не нужна», – однажды сказал ему отец, но Блэкстоун жаждал оказаться в святилище и царящем там безмолвии, вдали от сутолоки тел, от смрада дерьма и вздымающейся волны насилия, которая скоро его захлестнет.

* * *

Ветер неустанно шелестел и завывал в снастях, заглушая мучительные стоны людей. Бочкообразные корабли английского флота не могли идти в крутой бейдевинд, и крепнущий зюйд-вест с Атлантики продержал их в бурном проливе Те-Солент почти две недели. Люди, стесненные среди перекатывающихся бочонков, продали бы душу хоть богу, хоть дьяволу, только бы избавиться от качки, но пытка все тянулась. Блевотина плескалась по палубам, стекая в трюмы, накатывалась, как сточная жижа, на ноги людей, слишком больных, чтобы двигаться, слишком истерзанных, чтобы придавать этому значение.

Мука мученическая пировала вовсю.

Блэкстоун был едва в состоянии поднять голову, чтобы проблеваться. Все содержимое его желудка давным-давно отправилось кормить рыб. Немощь не затронула лишь одного человека, ходившего среди остальных, относившего их к борту, чтобы их стошнило кровью и желчью, и державшего на ветру, орошавшем их лица брызгами, помогая сдержать следующий позыв на рвоту, выворачивающий кишки. Блэкстоун, такой же беспомощный, как остальные, и слабый, как дитя, видел, как брат, мычащий глухонемой, мало-помалу завоевывает товарищество окружающих.

А затем ветер переменился. Флот последовал за флагманским кораблем короля «Георгий» прочь от берега в Ла-Манш. Томас стоял у фальшборта на ногах, уже привычных к бортовой и килевой качке, с волосами, задубеневшими от соли, как кольчуга. Развернутые корабельные знамена развевались на ветру цветными хвостами. Волнующее зрелище – король-воитель, ведущий свою армию на войну. Сэр Гилберт сплюнул за борт. Он улыбался, глядя в небо и любуясь знаменами. Потом повернулся к Блэкстоуну.

– Мы не пойдем в Гасконь, юнец! Это я тебе говорю! – Лицо его сияло свирепой радостью. – А я-то гадал, почему это Готфрида д’Аркура произвели в маршалы армии.

– Не разумею, сэр Гилберт.

– Тебе платят не за это. Готфрид – нормандский барон, не питающий любви к королю Филиппу. Наш благородный присяжник дает королю Филиппу пощечину. Мы идем в Нормандию.

На следующий день, двенадцатого июля, громадный флот заполонил горизонт, когда головные корабли свернули в залив Сен-Ва-ла-Уг, и малая осадка позволила им сесть на мель почти у самого берега. Сэр Гилберт держал своих людей наготове и теперь вместе с Блэкстоуном у локтя и Ричардом на шаг позади с плеском побрел к берегу во главе десанта. Авангард, состоящий из лучников и безлошадных латников, разразился оглушительным ревом. Томас услышал, что орет вместе с остальными, понукая себя вперед. Вдоль всей береговой черты Блэкстоун видел, должно быть, тысячу лучников, топающих по покрытому рябью мокрому песку к стопятидесятифутовому откосу. Но град вражеских стрел не обрушился им на головы. Он ощутил, как ноги его снова крепнут, а легкие наполняются энергией. Все было таким кристально четким, таким ярким. Каждый корабль был выгравирован на море, и сюрко каждого, даже самое выцветшее, казалось мазком броского цвета. Томас, расплывшись в улыбке от чистой радости всего этого, повернул голову и увидела брата, без малейших усилий вышагивающего на шаг позади. Вскарабкавшись на откос, они увидели с дюжину удирающих что есть духу новобранцев – рыбаков или горожан, Блэкстоун не знал, кто они такие, – но через считаные мгновения в воздухе зашелестела смерть. Не успел Томас даже углядеть в них угрозу, как лучники-ветераны уже натянули тетивы и дали залп.

– Блэкстоун! Там и там! – крикнул сэр Гилберт, указывая места на вершине скалы. – Если смахивает на угрозу, убей.

И отдал ту же команду еще полусотне человек, размещая их на оборонительных позициях.

Николас Брей, командир роты лучников, харкнул в Томаса проклятьем. Крутой подъем дался легким сорокапятилетнего сотника нелегкой ценой.

– Говнюк! Любезная Матерь Божья, Блэкстоун, кто здесь идиот? Ты или осел? Сэр Гилберт тебе череп проломит!

Томасу потребовалась секунда, чтобы сообразить, что не дело таращиться на залив – враг-то у него за спиной. Кровь бросилась ему в лицо, но больше никто его промашки не заметил.

– Оставайся здесь, доколь не будет велено. Двинемся в глубь суши уж скоро.

– А нам дадут лошадей? – поинтересовался Блэкстоун, более всего прочего желая занять себя хоть чем-то.

– После двух недель взаперти на судне лошади будут почище буйнопомешанных выродков, особенно эти окаянные дестриэ. Выскочат из него галопом и будут носиться взад-вперед по сему богом забытому берегу. Можешь вознести благодарственную молитву, что наш государь обдурил французов. Кабы они нас поджидали, мы бы пошли на корм воронам.

Повернувшись, он зашагал вдоль линии занявших оборону лучников, на ходу понося их матерей и благословляя короля. Томас с братом выполнили указание сотника: остались на позиции в ожидании контратаки. Но она не последовала.

В десятке ярдов от них Джон Найтингейл крикнул:

– Я перебью вдвое против вас с Ричардом, вместе взятых, когда их угляжу!

– Если они не углядят тебя первым, – откликнулся Блэкстоун, чувствуя, что старшие ветераны бросают взгляды в их сторону, понимая, что ни один из деревенских парней не разу не был в бою, не считая драк в таверне с людьми бейлифа. Найтингейл возился с ремнем, пробовал лук, проверял стрелы, скрывая свою боязнь.

Один из стариков, оставивший лук ненатянутым, присел на корточки рядом с ним.

– Спусти тетиву, малый. Коли французы решат попытать удачу, нужна всего секунда, чтобы ее вздеть. Сомневаюсь, что мы прольем хоть каплю крови еще пару дней. Твое древко будет благодарно.

Блэкстоун тотчас поступил так же, подтолкнув брата, чтобы последовал его примеру. Ветеран перешел к ним.

– Слушайте своего сотника, парни. Николас – старый солдат и будет беречь ваши жизни, сколько сможет. Просто держите глаза нараспашку, вот и все, о чем вас пока просят.

Блэкстоун кивнул.

– Я Элфред. Я знал твоего отца, – сказал тот Томасу. Голос его не выдал ни намека на чувства. Он и отец Блэкстоуна могли быть друзьями или врагами, но прежде чем Томас успел спросить, тот двинулся дальше вдоль линии, заговаривая со старыми друзьями, мягко наставляя рекрутов. Найтингейл нервно улыбнулся Блэкстоуну, а тот переключил внимание на деревню и местность позади нее – просто на всякий случай.