Время библиомантов. Начало пути - Кай Майер

– Ну-ка марш в кровать! – Фурия спрыгнула со стола, и вдруг резкая боль пронзила её коленку, словно иглой.

Пип продолжал всматриваться в ночь. На горизонте занималась заря.

– До этого были рыцарь с копьём и лошадь, – сказал он, когда Фурия нежно, но настойчиво оторвала его от окна. – И огромная летучая мышь.

– Ты боишься клоунов, а летучих мышей – нет? – Она пристально поглядела на брата и покачала головой: – Пип Ферфакс, ты окончательно сошёл с ума!

Его клоунский рот, обведённый белилами, растянулся в слабой улыбке, потом Пип серьёзно кивнул:

– Я знаю.

– Пойдём-ка спать. Завтра утром у нас уроки, Теофил будет здесь уже в семь часов.

Частный учитель наведывался в их долину из Челтенхема четыре раза в неделю. Он приезжал на своём дребезжащем «форде», который удостоился лишь презрительной гримасы Сандерленда, когда тот впервые обнаружил его на парковке.

– Нет никого похожего на нас. – Пип всё ещё стоял у письменного стола, затем его взгляд упал на стопку книг перед кроватью Фурии. – Даже герои романов и те другие.

– Мы – род Розенкрейцев, – сказала Фурия. – Вернее, то, что от него осталось. И мы не смогли бы стать похожими на остальных, даже если бы старались изо всех сил.

– Мне бы так хотелось быть простым мальчишкой из ближайшего городка вроде Стенвея или Уинчкомба!

– Тогда нам пришлось бы тоже ходить в школу, и в церковь, и в разные кружки. А по выходным подстригать газон перед домом.

– У них есть друзья.

– А у нас есть книги.

Грустные глаза Пипа заставляли сердце Фурии сжиматься от боли, но она старалась не замечать этого взгляда. Единственное средство, которое помогало отвлечь брата от таких настроений, Фурия позаимствовала у Тиберия – просто не замечала их.

И всё же с каждым днём она всё больше волновалась за брата из-за его боязни клоунов. Отцу следовало бы что-то предпринять, но он дни и ночи напролёт проводил в одиночестве в своём кабинете и делал вид, что ничего на свете его больше не касается. Пип якобы должен был сам перерасти свои страхи. Но Фурия в это не верила. Пипу нужна была помощь, и в глубине души она чувствовала, что их водитель, Сандерленд, тоже это видел и старался поднять настроение грустному маленькому мальчику.

– Сладких снов, – сказал Пип и направился к двери.

Она последовала за ним и обняла его сзади:

– А давай завтра поищем вместе этого космонавта. Что скажешь?

Пип резко развернулся, глаза его сияли.

– После уроков?

Фурия улыбнулась и кивнула:

– А сейчас пойдём, я тебя провожу.

Глава шестая

Где-то над раскидистым деревом прострекотала сорока, спугнув пару голубей. На другом конце резиденции послышался шум мотора и через несколько секунд затих. Мистер Теофил завёл машину, и та, зафырчав, поехала к воротам.

Фурия захлопнула «Фантастико» и сползла с разрушенной стены, на которой довольно уютно провела первую половину дня. Сегодня ночью во сне она в сотый раз прочитала книгу Стивенсона «Остров сокровищ». На рассвете Фурия проснулась уставшей, как будто на ней возили воду. Она не могла контролировать, как часто и насколько долго она погружалась в чтение, но в её памяти оставались даже мельчайшие детали прочитанных во сне книг.

Чаще всего поутру их сюжеты казались ей сновидениями, в которых она сама была одним из действующих лиц.

Боль в колене утихла. Фурия больше не хромала, а когда поднималась или спускалась по лестнице, колено уже не напоминало о себе лишний раз. И всё-таки она решила прогулять урок Теофила и, уютно устроившись на римских развалинах, находившихся на заднем дворе, погрузилась в чтение «Фантастико». Теофил наверняка разозлится, как и всегда в подобных случаях, но Фурия не слишком-то переживала по этому поводу. Героиня книги Зибенштерна, в честь которой девочка получила своё имя, побеждала разбойников и рыцарей, неужели ей не удастся улизнуть от какого-то там учителя! Тем более что его самой страшной угрозой были дополнительные задачи по алгебре.

Фурия обошла руины, заросшие плющом, и направилась домой. Мимо неё прошмыгнула белка и скрылась в ветвях. В зарослях крапивы и папоротника копошились кролики. На деревьях пели птицы. Уже перед самым входом в дом она сунула книгу в сумку.

С остроконечной центральной башни поднялась стая ворон. Массивные печные трубы упирались в летнее небо. Иногда, если светило солнце, Фурия с чердака карабкалась на крышу, вместе с теплолюбивыми пауками устраивалась на нагретом лучами черепичном скате и наблюдала, как с востока, с моря, друг за другом медленно плывут облака. Здесь, наверху, часто дул сильный ветер, он забирался в каминные трубы и заунывно выл на разные голоса. И лишь ржавый флюгер на центральном фронтоне оставался неподвижным даже при самом сильном ветре.

Фурия бежала вдоль клумб под боковыми окнами, обдумывая, не остановиться ли и не почитать ли ещё чуть-чуть. Но ведь она дала обещание Пипу, и нарушать его было нельзя.

На площадке перед входом работали Вэкфорд и Сандерленд. Вэкфорд всё-таки сжалился и помог своему коллеге с мебелью. Вдвоём они – один в униформе, другой в синем комбинезоне – тащили к воротам туалетный столик. Фурия не помнила, стоял ли прежде этот столик в одной из шестидесяти четырёх комнат или валялся на чердаке. Девочка с болью наблюдала за тем, как вещи одна за другой перекочёвывали из дома на обочину дороги, чтобы их за бесценок купил какой-нибудь случайный прохожий. Деньгами, полученными от этой распродажи, их семья смогла бы оплатить хотя бы часть ежемесячных расходов.

Найти покупателей для такого хлама становилось всё сложнее. Отец Фурии не хотел пускать в дом профессиональных продавцов, поэтому торговля разворачивалась прямо у ворот, но с каждым днём покупателей становилось всё меньше. Чаще всего их имущество раскупали туристы, которые тряслись в своих автомобилях по извилистым просёлочным дорогам Котсуолда, пока не понимали, что безнадёжно заблудились среди возвышающихся изгородей, и не упирались прямо в ворота резиденции. Если они покупали что-нибудь из нагромождённого Сандерлендом скарба, тот угрюмо показывал им дорогу обратно к цивилизации. Если же туристы не проявляли интереса к пыльному антиквариату, он равнодушно наблюдал за тем, как они сворачивали не в ту сторону.