Бог с нами - Саша Щипин

Когда проповедь Мирякова закончилась, его обступили прихожане. Получив благословение, они протягивали ему деньги или сумки с продуктами. Купюры Михаил Ильич небрежно совал в быстро раздувшийся карман, а еду передавал администратору Андрею, парню лет двадцати в армейских штанах и с татуировкой на левой щеке, вернувшемуся после безуспешных поисков бензина.

– А чудеса будут? – спросила Ольга, не поворачиваясь к Мите. Они по-прежнему сидели на трибуне.

– Нет, – ответил тот. – Мы всем говорим, что чудесами соблазняет людей Антихрист, а в настоящего мессию нужно верить и без дешевых фокусов.

– Удобно, – улыбнулась Ольга.

– Пойдемте внутрь, – сказал Митя. – Сейчас будет ужин для узкого круга, это гораздо интереснее. Да и с Михаилом Ильичом, наконец, познакомитесь.

Гостей для узкого круга Михаил Ильич подбирал в каждом городе по какому-то только ему понятному принципу. Как правило, это были прихожане, подходившие к нему после проповеди и чем-то его заинтересовавшие. Мирякову хватало пары фраз, чтобы оценить человека, и то ли он редко ошибался, то ли не хотел признавать своих ошибок, но мало кто ограничивался участием в одном ужине: приглашенного однажды Михаил Ильич обычно звал и на следующий день. В таких случаях он мелкими шажками и слегка шаркая приближался к человеку, церемонно наклонял голову и тихо говорил: «Пожалуйте вечерять». Ему казалось, что он изображает персонажа из старой кинокартины, только Михаил Ильич никак не мог вспомнить, какой именно, поскольку на самом деле такого фильма никогда не существовало.

У Мити сложилось впечатление, что на эти ежедневные ужины приходили в основном люди, абсолютно уверенные, что Миряков никакой не мессия, а обычный самозванец. Вряд ли Михаил Ильич надеялся их переубедить: скорее, просто скучал по общению с нормальными людьми, не покушавшимися лобзать ему ноги ради того, чтобы без очереди попасть в райские кущи. Впрочем, из образа Миряков все равно не выходил, разве что не произносил проповедей и вообще старался больше слушать, чем говорить.

Ужинал узкий круг на кухне общежития, за большим столом, уставленным наготовленной тетей Катей едой. Для поддержания имиджа Михаил Ильич не ел на людях мяса (не особенно, впрочем, страдая по этому поводу), так что блюда были вегетарианскими: холодные котлеты из чечевицы, гречка с грибами, ризотто из перловки, – все по-старушечьи коричневое и мягкое. Зато от алкоголя Миряков решил не отказываться, ссылаясь на Евангелия и русскую культурную традицию, поэтому на столе всегда были вино и водка. Их каждое утро привозил красивый с похмелья грузчик из соседнего продуктового: хозяин магазина, молодой коротковато стриженный парень с носатым лицом малоросса, на всякий случай спонсировал всех приезжавших в Краснопольск мессий.

Митя и Ольга вошли, когда все уже были в сборе, но толпились вокруг стола, не решаясь садиться без приглашения хозяина. В Мирякова же как раз вцепился маленький кряжистый мужчина лет пятидесяти в очках без оправы и с бритой налысо головой. Михаил Ильич вежливо улыбался, слушая его монолог, и терпеливо ждал паузы, чтобы пригласить всех к столу, однако у лысого, похоже, был большой опыт подобных бесед: он если и останавливался, чтобы перевести дух, то где-нибудь в середине фразы, так что перебить его было бы невежливо.

– Кто бы сомневался, – пробормотала Ольга, увидев их вдвоем. Митя, не расслышав, вопросительно обернулся.

– Вы знаете, кто это? – так же тихо спросила она.

– Вроде представился чиновником, – неуверенно ответил Митя, вспоминая слишком крепкое рукопожатие, легкий запах перегара и странную манеру слегка пританцовывать при разговоре. При первом знакомстве Митя моментально утопал в таких мелочах, отчего совершенно не запоминал имен. Но на этот раз выплыло и имя – на шинели, как мертвый командир. – Точно, чиновник. Сан Саныч Башмачников.

– Чиновник-то он чиновник, – озабоченно сказала Ольга. – Только чин у него – майор ФСБ. И занимается он как раз сектами, так что вы уж с ним как-нибудь повнимательнее.

– Даже и не сомневайтесь, Дмитрий Юрьевич! – раздался вдруг голос Башмачникова. Он неожиданно оставил Михаила Ильича в покое, и, правильно истолковав взгляды Мити и Ольги, теперь почти кричал, обращаясь к ним через всю кухню. – Такая женщина врать не способна органически. То есть способна, но исключительно по долгу службы. Например, ради поимки какого-нибудь изверга. Эдакого, знаете, маньяка-членовредителя, как в американском кино. Тогда конечно, тогда можно, скрепя сердце, упрятать поглубже моральные принципы и куда-нибудь внедриться, используя, как говорится, женские чары. Да, Ольга Константиновна? А без большой необходимости – ни-ни. Так что все верно: действительно майор, действительно ФСБ, действительно специалист по сектам. Призванный, так сказать, надзирать и пресекать. Но при этом все-таки не цепной пес, а человек. С холодной головой, но горячим больным сердцем. Поэтому ничто человеческое, ничто человеческое. Пользуюсь, что называется, служебным положением ради вечеров с интересными людьми. Совмещаю приятное душе с полезным государству. Или наоборот – полезное душе с приятным государству. Так что не побрезгуйте уж старым чекистом. Ибо мытарь или жандарм – богу безразлично. Черненьких-то бог, может, и больше любит. А, Михал Ильич?

– Одинаково, Сан Саныч, одинаково, – улыбнулся Миряков и, воспользовавшись паузой, пригласил, наконец, всех к столу.

– Так это у вас Лимский синдром? – спросил Башмачникова, придвигая к себе миску с салатом, красивый мужчина с ухоженной русой бородой – учитель истории из местной школы Ярослав Игоревич Трубников. – Знаете, когда бойцы из Движения Тупак Амару прониклись почему-то нежными чувствами к заложникам и начали ни с того ни с сего их отпускать?

– Я бы сказал, синдром Мельникова-Печерского, – быстро ответил фээсбэшник. – Который, как гласит легенда, сначала верхом на змие разорял скиты старообрядцев, а познакомившись с ними ближе, превратился из гонителя в защитника. Да, представьте себе, Ярослав Игоревич, почитываем кое-что на досуге. И ваши статьи тоже читали. Как это у вас было: «Тайные общества и секты в верхнем течении Сударушки в XIX веке»? Сейчас над продолжением работаете?

Учитель только крякнул и, ничего не ответив, принялся за салат. Зато его сосед, подстриженный в кружок белокурый юноша лет семнадцати, о котором Митя знал только, что он откликается на явно ненастоящее имя Елизар, серьезно и тихо спросил Башмачникова, начавшего бойко разливать по стопкам водку:

– И что же, вы считаете Михаила Ильича истинным мессией?

– Нет, молодой человек, не считаю, – ответил Башмачников, не отвлекаясь от своего занятия. – Вам восемнадцать-то есть уже? Тогда компотику, компотику. Подвиньте-ка лучше соседа вашего стопочку, а то не дотянусь. Не считаю, но преисполнен самого глубокого уважения. Как к умному, одаренному, но – человеку. Даже не хочу говорить «всего лишь», ибо нет и не может быть ничего выше настоящего человека.