Берег Живых. Выбор богов. Книга первая - Анна Сешт

– Пока нет, – коротко ответил он и чуть поклонился ей.

Анирет вздохнула.

– Что ж. Таэху всегда преследуют свои цели. Об этом мне никогда не стоит забывать.

– А Дом Владык преследует свои. Так ты исполнишь мою просьбу?

– Ты просишь меня о безусловном доверии, но сам не готов сделать ответный шаг, – царевна с печалью покачала головой. – Я не знаю, как быть. Остаётся лишь играть отведённые нам роли.

– Но так будет не всегда, – он протянул было руку, чтобы коснуться её пальцев, но удержал себя. – Не всегда, моя будущая Владычица.

Она предпочла сделать вид, что не заметила его жест, и кивнула.

Сумерки вокруг них понемногу таяли, и вместе с ними таяла яркость ночного виде? ния. Анирет так и не успела обсудить со своим стражем то, что собиралась.

– Ты умеешь трактовать сны, Нэбмераи?

– Немного.

– Сегодня мне снился предатель. Кажется, пора бы узнать, что с ним. Я давно не позволяла себе думать о последней нашей с ним встрече, однако же увидела его этой ночью. Не скрою, это… взволновало меня.

– Поведаешь мне детали своего видения, госпожа моя царевна? – с безупречной учтивостью уточнил воин.

Анирет задумалась, поделиться ли с ним. Но как было разделить весь спектр испытанных чувств, сильных и сокровенных, когда пропасть между ними едва сократилась? ..

– Я была собой и не собой одновременно… Владычицей Обеих Земель, в своём праве, – девушка заставила свой голос звучать ровно, бесстрастно; воспоминание о взгляде другого Нэбмераи из сна – том взгляде, в котором отражалась только она, где они разделяли единый мир, – теперь отдавало горечью. – Он был рядом со мной. Так, как ему быть не до? лжно.

– Не смею уточнять, но…

– Ты понимаешь и так, – отмахнулась Анирет. – И, как понимаешь, это не является моей мечтой. В моём видении… – она чуть помедлила, чтобы облечь мысль в слова и притом не выдать самого сокровенного, что решила оставить только для себя, – он занимал твоё место.

Нэбмераи смотрел на неё неотрывно, и в его взгляде бушевала буря, совсем не сочетавшаяся со спокойствием в его голосе.

– Я не позволю этому сбыться.

– Не думаю, что такое вообще возможно… Но что, по-твоему, это могло бы значить?

– Что бы оно ни значило, сбыться этому я не позволю, – повторил Таэху. – И ты права… Пора узнать, что с ним.

– Ты свяжешься с дядей? Отсюда, с дальних южных пределов Империи? – спросила Анирет чуть удивлённо.

– У нас есть свои пути.

– Стало быть, Таэху всё же способны общаться между собой на расстоянии, – усмехнулась царевна.

– Не больше, чем Эмхет способны подчинить своей воле любого, кто находится на их земле, – парировал воин с усмешкой.

Анирет закатила глаза и повторила его фразу:

– А крокодилы в дельте Великой Реки умеют летать…

– …правда, совсем невысоко… – закончили они в один голос и рассмеялись.

Над рекой занимался золотистый рассвет. Лучи солнечной ладьи заставляли отступать и страхи, и сомнения… и мечты о несбыточном. Чарующие краски ночи таяли, и возвращалась привычная реальность. Начинался новый день.

– Скоро мой учитель открывает мастерскую, – спохватилась царевна.

– Я провожу мою госпожу Эмхет, а после разбужу Мейю, чтобы она принесла что-то для утренней трапезы, – учтиво проговорил Нэбмераи.

Проходя рядом с ней, чтобы занять место за её плечом, он будто невзначай коснулся её пальцев.

«Я защищаю тебя… как только могу».

* * *

Весь последующий день Павах был сам не свой. Он не мог сосредоточиться на выискивании полезных крупиц в кипах текстов. Свитки сыпались бы из его рук, если бы писец время от времени не покрикивал на него, возвращая к действительности. Перед глазами по-прежнему отчётливо представала Анирет из сна – царственная, величественная, бесконечно желанная. Когда Павах читал о золотой крови божественного Ваэссира и долге рэмейского народа перед Эмхет, он думал о ней. И впервые сегодня он задумался о вещи, которая при всей очевидности отчего-то не приходила ему в голову раньше.

Он предал кровь Ваэссира, предав Хэфера, и должен был искупить это. Он тайно служил Ренэфу, другому потомку Ваэссира, и когда-то убеждал себя, надеялся, что это оправдывает его. Но ведь живым воплощением Силы божественного Эмхет была и Анирет… его обожаемая едва ли не с самого детства царевна. Что если…

– Об этом здесь ничего нет, – пробормотал бывший телохранитель, запоздало поняв, что сказал это вслух.

– Громче давай, не мямли, – ворчливо произнёс писец, поковырявшись мизинцем в ухе. – Сам знаешь, слух у меня уже не тот, что сотню лет назад.

Павах потёр лицо ладонью, пряча улыбку, чтобы не обижать старика. Он подумал, что если уж кто и знал, так это хранитель библиотеки Обители, древний, как некоторые из этих свитков.

– Я говорю, что здесь ничего нет об этом. Проклятие Ваэссира настигает того, кто совершил преступление в отношении кого-то из Его детей. Но какова воля божественного Ваэссира, если служишь другому его потомку? ..

– Эк ты завернул, – прокряхтел писец, присаживаясь рядом и почёсывая лысую голову за потрескавшимися от возраста рогами. – Я одного тебя такого знаю.

– Я помню, что мне предстоит пополнить твою библиотеку, – улыбнулся Павах. – Я лишь хочу войти в неё в наиболее… достойном, так сказать, виде.

– Деяния достойные и низкие… мои друзья хранят их все, – прошелестел хранитель, любовно поглаживая свиток, и надолго задумался.

Павах знал, что в такие моменты лучше писца не беспокоить, и вернулся к чтению. Хранитель библиотеки Обители частенько вот так выпадал из реальности, иногда после изрекая какую-то мудрость, а иногда просто позволяя себе отдохнуть от окружающей действительности. Чаще случалось второе. Поэтому, когда спустя довольно долгое время писец нарушил тишину, Павах вздрогнул от неожиданности.

– Не все из тех, кто шёл против потомков Ваэссира, были поражены Его проклятием… Об этом не принято говорить, но ведь наша возлюбленная земля знала и времена междоусобиц… Песок ушедших веков и плиты времён, испещрённые письменами памяти, иногда скрывают от нас суть… И кому же ты служишь, Павах из рода Мерха? – потускневшие синие глаза смотрели пытливо; взгляд проникал в самую суть, почти как взгляд самого Верховного Жреца.