Прошлое должно умереть - Вадим Панов

И бросился навстречу преследователям, потому что счет пошел на секунды.

///

Констебль понимал, что нужно бежать и как можно скорее. Приказать развернуться и покинуть ставший чужим лес, но страх перед галанитом заставил его медлить.

– Узнали, кто кричал? – спросил он у парней.

Те покачали головами:

– Нет.

А глупый Фриц добавил:

– Перед смертью крики похожи.

И боевой дух, и так невысокий, начал сдвигаться в сторону отрицательных значений. Терри сплюнул и отвернулся. У Гаса, похоже, задрожали губы. А умный водитель предложил:

– Может, я съезжу за подмогой?

За что удостоился презрительных взглядов. При этом каждый кинувший взгляд подумал, что не прочь сам усесться за баранку.

– Нас шестеро, – сглотнув, произнес Дребренди, но Гас его перебил:

– А их было двое.

– Всего двое.

– Констебль, может, скажешь, за кем мы охотимся? – спросил Терри.

– Я…

Дребренди оглядел парней и понял, что больше не имеет права скрывать от них правду. Но и признаваться в том, что собирался повесить, а теперь преследует самого известного адигена Герметикона, Дребренди не собирался и быстренько соорудил удобоваримую ложь:

– Когда мы повели парня к виселице, он сказал, что бамбальеро…

– И вы молчали? – выдохнул водитель.

– Святой Пелле, бамбальеро… Мы все умрем… – Гас всхлипнул.

И констебль признался себе, что недооценил репутацию, которую Хоэкунс имел среди добрых жителей Фоксвилля.

– Нужно уезжать, – сказал водитель.

– Если он нас отпустит, – мрачно буркнул Терри.

– Что он нам сделает? – хрипло спросил водитель. – Садимся и уезжаем, он нас не догонит. Его учили стрелять, а не бегать.

– А как же парни? – опомнился Гас, но его никто не слушал: разведчиков считали мертвыми.

– Вот именно: стрелять, – выдохнул Терри. – Бамбальеро не промахиваются.

– Я бью белку в глаз, – буркнул констебль.

– Белки не стреляют в ответ.

И в этот миг раздался зычный голос:

– Вы меня слышите?

И все вновь изменилось.

Дребренди и его парни были охотниками, прекрасно поняли, откуда прилетел вопрос, повернулись в правильную сторону, но ни один из них – ни один! – не поднял винтовку. Не обозначил желания посостязаться с адептом Высокого Искусства в умении стрелять.

– Чего ты хочешь? ! – крикнул в ответ констебль.

– Положите оружие и отойдите от грузовика на сто шагов, – велел адиген. – Я заберу машину и уеду. Никто не пострадает.

– А мы?

– Кто-то поедет на мотоциклете, кто-то пойдет пешком, но к вечеру вы все будете в Фоксвилле. Живыми.

Последнее замечание прозвучало намеком, который все прекрасно поняли. Однако Дребренди попытался поторговаться, чтобы иметь возможность сообщить га-ланиту, что боролся до конца:

– Нас больше!

– И что? – полюбопытствовал в ответ Помпилио.

Спутники тоже отметились вопросительными взглядами, не понимая, чего констебль хотел добиться своим сообщением, и на этом торговля прекратилась.

– Вас восемь, – продолжил адиген. – Мне нужно шесть патронов, чтобы никто из вас не вернулся домой. Доказать?

– Нет, не надо доказывать! – закричал Гас. – Мы не знали, кто ты!

– Тогда кладите оружие на землю и отходите от грузовика. – Помпилио зевнул. – Мне некогда.

* * *

– Прошу провести коррекцию курса, – громко произнес Галилей Квадрига, отрываясь от разложенных на рабочем столе карт.

– Рулевой, провести коррекцию курса, – распорядился Дорофеев, продолжая смотреть в лобовое окно. – Юго-юго-восток, – сообщил Квадрига.

– Юго-юго-восток.

– Есть юго-юго-восток, – подтвердил рулевой.

– Скорость? – поинтересовался капитан.

– Пятьдесят лиг в час.

– Значит, через тридцать минут придем в точку, – хрюкнул Квадрига.

«Пытливый амуш» считался самым быстрым цеппелем Герметикона и считался заслуженно. Во-первых, потому что он был ИР, а все корабли этого класса могли похвастать высокой скоростью, во-вторых, потому что Помпилио хотел летать на самом быстром цеппеле Герметикона, внимательно изучал все технические новинки и постоянно модернизировал корабль. В результате «Амуш» превосходил даже «одноклассников» и мог развивать колоссальную для цеппелей скорость в девяносто лиг в час, а при попутном ветре – до ста. Однако сейчас Дорофеев никуда не торопился.

– Наверное, пойду в астринг, – произнес Квадрига, отрываясь от карты.

И вопросительно посмотрел на капитана, тот ответил выразительным взглядом, но промолчал.

– Или, пожалуй, дождусь, когда мы встанем в точке перехода, – изменил планы астролог. Как, собственно, требовал Устав.

– Спасибо, Галилей.

– Да, капитан.

Корабельным астрологам всегда дозволялось чуть больше, чем остальным членам команды: из-за их умения смотреть сквозь Пустоту и противостоять ужасам, которые они в ней видели. Астрологи вели цеппели от звезды к звезде, пронзая немыслимые пространства взглядом, а точнее – собой, и в ответ Пустота пронзала их, медленно, но неотвратимо превращая в наркоманов или в сумасшедших, или – в сумасшедших наркоманов. Астрологи часто кончали с собой, считались главными клиентами ведьм спорки и лучшими в Герметиконе экспертами наркотических препаратов. Они не жили долго, но каждый из них выбрал свой путь добровольно, сжигая себя ради невозможного, непонятного людям общения с Пустотой.

Убедившись, что Квадрига вернулся за рабочий стол, Дорофеев одернул китель и громко объявил:

– Внимание, капитан покидает мостик, командование принимает астролог.

– Есть командование принимает астролог, – эхом отозвался рулевой.

Квадрига кивнул, но ответил как положено:

– Есть! – и даже выпрямился, оторвавшись от стола.

Дорофеев подбодрил его коротким кивком, вышел в коридор длинной гондолы, в которой размещались офицерские каюты и некоторые рабочие помещения, постучал в дверь алхимической лаборатории, приоткрыл ее, вежливо спросил:

– Позволите? – И, не дожидаясь ответа, вошел. – Я не помешал?

– Ни в коем случае, – отрывисто бросил алхимик, но по выражению его лица было видно, что появление капитана Мерсу не обрадовало.

– Вижу, вы заняты…

– Совершенно верно.

– Но я хочу слышать отчет.

Мерса на мгновение нахмурился, словно подбирая подходящее ругательство, после чего сообщил:

– Алхимическая служба к походу готова… как всегда.