Дорога солнца и тумана - Лейла Аттар

Глаза девочки метались от Джека к Гоме. Ей было несложно понять, о чем они спорили. Она медленно сняла шляпку с головы, недолго полюбовалась большим цветком в ее середине, похожим на небольшой взрыв солнечного света. Потом сложила шляпку пополам и протянула ее Джеку, прищурив свои странные, молочно-голубые глаза. Он замолчал на полуслове и уставился на Схоластику, застыв от удивления. Тогда она положила шляпку ему на ладонь и загнула его пальцы.

У меня перехватило горло, когда лучи солнца упали на ее непокрытую голову. В какой-то момент Схоластика уже превратилась в мою подопечную, и я отвечала за нее. Я уже привыкла к ее странной внешности и видела в ней лишь маленькую девочку.

Джек тоже что-то увидел, что заставило его схватить ее за руку, когда она пошла к машине. Крепко сжимая в руке шляпку дочки, он присел на корточки возле Схоластики.

– Ее звали Лили. Джина яке иликува Лили, – сказал он.

– Лили? – спросила Схоластика.

Джек кивнул.

– Мтото янгу, моя дочка. Она любила радугу и шоколад. Растаявший от жары шоколад. Понимаешь? – Он показал на пятна на шляпке и надел ее на голову девочки. – Она любила танцевать. И петь. И фотографировать. – Он поправил шляпку, чтобы цветок был спереди. – Она умерла, – добавил он. – Аликува.

– Поле, – ответила Схоластика. – Жалко.

После этого она обхватила его руками. Так они и стояли, обнявшись, у фронтона дома. Над ними болтался желтый шарик, а из облаков на них безмолвно смотрел величественный вулкан.

Это был момент большого и маленького – мужчины и девочки, горы и дома. Я не видела лица Джека, но догадывалась – что-то происходит, что-то мощное и нежное. Потом они заговорили друг с другом без слов. Джек выпрямился и повел Схоластику к машине, где ждали мы с Бахати.

– Ты говорила, что завтра вернешься, – сказал он мне.

– Что? Я не поняла.

– Вчера. Ты сказала, что, может, сейчас не самое подходящее время, и что ты вернешься завтра.

Я удивленно смотрела на него.

– Завтра уже наступило, Родел Эмерсон. Вылезай из машины. Я отвезу вас с девочкой в Ванзу.

– Правда? – Искры восторга пронзили мой позвоночник. – А как же другие дети? – Я должна была вычеркнуть и другие имена. Мне требовалось выполнение обязательства.

Джек открыл дверцу и подождал, когда я выйду. Потом протянул мне огромную грубую руку. Когда я вложила в нее свою, он подержал ее мгновение, словно дав мне возможность передумать и пойти на попятную.

Потом пожал ее.

Это было молчаливое рукопожатие, безмолвное соглашение. И, хотя я только что познакомилась с ним, я уже знала, что могла доверять ему. Знала, что Джек Уорден сдержит свое слово. Что бы там ни было.

Глава 5

После ланча я пошла следом за Джеком в библиотеку. Там он развернул карту на полированном письменном столе из ореха и положил на нее три листочка с именами, которые я дала ему.

17 июля – Джума (Барака)

29 августа – Сумуни (Маймоси)

1 сентября – Фураха (Магеса)

– В Ванзу мы поедем один раз, – сказал он, рассмотрев листочки. – Последние две деревни находятся по пути туда, да и числа близкие. Твоя сестра и Габриель, вероятно, так и планировали. Вместо того, чтобы ездить взад и вперед, сначала мы поедем в Бараку за Джумой. – Он постучал по карте. – Мы можем отправиться туда прямо завтра, привезем его на ферму. Следующая поездка будет через неделю. Мы поедем с ним и Схоластикой, заглянем в Маймоси и Магесу, а оттуда доберемся до Ванзы. – Джек посмотрел на меня, словно ища подтверждения.

Его силуэт вырисовывался на фоне окна; вокруг него в косых лучах света плясали пылинки. Кончики его волос сияли бледным золотом в тех местах, где их касалось солнце. Джек немного напоминал темный рисунок углем, насыщенный солнцем. Он все еще был замкнутым, все еще баррикадировался изнутри, но все же слегка приоткрылся.

У Джека не было желания возвращаться в мир, забравший у него дочку. Он сделал свое дело, исполнил роль героя и спас три жизни – женщину, ее не рожденного ребенка и маленького сына, – но его не утешал тот факт, что они были живы или что он сам был жив. Лили погибла, и Джек находился в непрестанной, мучительной агонии. И все же он ждал ответа, глядел на меня так, словно впервые заметил мое существование.

– Это замечательно. – Если бы он мог меня видеть сквозь вихрь боли, если бы он мог видеть что-то рядом с собой, я бы точно, черт побери, не замечала его грубости. Кроме того, мне было что сказать мужчине, который хранил в своей мрачноватой библиотеке яркую связку воздушных шаров.

– Для меня это память о Лили, – пояснил он, когда заметил, что я смотрю на шары. – Каждый раз я покупаю новую связку, когда бываю в городе. Шары были последней вещью, которую она попросила у меня. Желтые шары. Она собиралась привязывать их к Аристутлю, чтобы не искать его среди травы, – пояснил он, возвращая мне листочки.

Я подумала о том, что Мо и Лили все-таки присутствовали в желтых бумажках, которые я держала в руке, в этих желтых шарах, в черепахе, невидимой за письменным столом, но тащившей яркую вспышку желтого цвета.

– Я надеюсь, что и мы оставим позади себя что-нибудь яркое, – сказала я.

Мы молча смотрели на шары, покачивавшиеся в углу, словно тронутые тихим, невидимым дыханием.

– Вот какой она была. Моя сестра. – Я поискала в телефоне и показала Джеку фотку Мо. Она, в бирюзовом платье и в очках в горошек, такая счастливая, сидела в тени дерева на перевернутом пластиковом ящике. Ее волосы были заплетены в косы. – Мы с ней не очень похожи. Мо всегда была яркой и привлекала взгляд, как на снимках, так и в толпе. Твои глаза автоматически находили ее.

– Мы с дочкой тоже были не очень похожи.

Я не рассчитывала, что он добавит что-либо еще, но он, казалось, передумал.