Змей в саду Ватикана - Екатерина Барсова

В зимнем саду никого не было. Вид на поле и вправду был чудесным… Фонари освещали пространство около дома. Часть поля утопала в темноте, потом шли ровной полосой деревья… Послышались какие-то голоса… Он узнал и женщину и мужчину…

Повинуясь какому-то непонятному чувству, он юркнул за большую разлапистую пальму и отступил в глубокую тень. Вошедшие остановились неподалеку от него.

Раздался звук поцелуя…

Он усмехнулся.

Знал бы муж, чем сейчас занимается его жена… Он было решил, что сейчас будет банальное соитие вдали ото всех, пока гости сидят на веранде. И подумал, что сглупил, спрятавшись здесь. Но гости ушли. И он подумал, что ему тоже пора уходить…

Он быстро покинул загородный клуб, сославшись на неотложные дела. Напился в каком-то дорогом ресторане, потом поехал домой. Позвонил одной из своих подружек и хотел было вызвать ее, но передумал, так и заснул в квартире прямо на полу, не раздеваясь. В голове вертелась свадьба с бывшей женой. Ее смех, их счастливые лица. Шампанское, ее белое платье с красивыми оборками и незнакомая прическа, которая ей ужасно шла… На свадьбе он все норовил ее чмокнуть в щеку, но она уворачивалась, и он попадал губами в ухо.

Затем все завертелось, и он провалился в сон… Проснулся ночью. Мобильник пискнул. Он посмотрел на экран. Там была эсэмэска – уведомление от оператора. «Абонент по-прежнему недоступен». Он установил автодозвон своему помощнику Филиппу Рогову, но тот до сих пор не объявился, и Коростылев подумал, что это очень странно: раньше Филипп себе такого не позволял. Исчезнуть почти на двое суток и не подавать никаких признаков жизни. Что случилось? Что-то произошло. Он поднялся с пола и прошел на кухню. Там налил в стакан простой воды и залпом выпил.

Мысли снова вернулись к Филиппу. А потом – к Италии. Точнее – к Ватикану.

Москва. Наши дни.

Чужая квартира всегда вольно или невольно говорит о своих обитателях. Нужно только внимательно считывать знаки, разбросанные вокруг, улавливать сигналы, которые могут сказать о многом, если к ним присмотреться. Квартира, где жила Ольга Шифман, находилась в одном из московских переулков, в доме с маленькими, почти игрушечными балконами, куда можно поставить только горшок с цветами. Двухкомнатная квартира была просторной, с высокими потолками и длинным коридором, в котором не составит труда заблудиться.

Александра Шалинская посмотрела на Риту, Матвея и Анну, словно колеблясь перед тем, как открыть дверь. Матвей категорически не хотел отпускать их одних, и все согласились, если что – мужчина подмога.

«Если что» – в этих двух словах таилась опасность. «Если что» это мог быть труп с признаками разложения» или живой человек, которого пытают бандюки. «Если что» таило пугающую неизвестность, и потому присутствие Матвея было позарез необходимым.

Матвей стоял рядом с Александрой, готовый вступить в бой и прикрыть остальных членов маленького отряда. Все были напряжены, и потому звук ключа, поворачивающегося в замке, был для них оглушителен и резок. Открыв дверь, побледневшая Александра повернулась к ним.

– Тихо! – попросила она.

Все молча кивнули, готовые к чему угодно…

Но в квартире царила тишина, почти непроницаемая, глухая, плотная… Они проследовали друг за другом по коридору, потом вышли на кухню. И здесь Александра подала голос:

– Оля!

В ответ тишина.

Они зашли в первую комнату, спальню. Все здесь было скомкано, перевернуто вверх дном. Скомканное покрывало валялось на полу. Ящики письменного стола открыты. Стул лежал ножками кверху у окна…

– Боже! – ахнула Александра, приложив ладони к щекам. – Мама!

Рита мгновенно схватила ее за локоть.

– Саш! Успокойся, прошу тебя… не надо.

Ни слова не говоря, та ринулась в соседнюю комнату, и вскоре все услышали пронзительный вопль.

Кинулись туда. Анна сразу поняла, что то была мастерская. Там царил тот же самый разгром. Картины лежали на полу, мольберт – сломан…

– Все! – обреченно сказала Александра. – Это конец. Но где же Оля? Ее убили? – истерично воскликнула она, обращаясь ко всем.

Первой нашлась Рита.

– Саш! Ну брось! Ее нет. Значит… – Она запнулась. – Надежда остается. Правда? – обратилась она за поддержкой к Матвею.

– Она могла куда-нибудь уехать…

– Учинив такой разгром? Скорее – ее похитили. А как ты считаешь? – задала она вопрос Анне.

Та подавила вздох:

– Версии, конечно, могут быть разными. Трудно говорить, не имея на руках никаких фактов и доказательств. Надо надеяться на лучшее.

– Лучшее! – истерично хохотнула Александра. – Где ты возьмешь это лучшее? У меня скоро выставка открывается. А здесь…

– Пропали выставочные материалы?

– Похоже на то.

– Возьми себя в руки, – строго сказала Рита, – и подумай: куда могла деться Ольга?

– Боже мой! Ну откуда я знаю. Она была всегда такой… нормальной… Без закидонов, которыми славится вся эта публика. И я сразу поняла, что с ней можно работать. А тут что-то непонятное случилось. И где Оля?

Шалинская зарыдала.

– Пошли на кухню, – скомандовала Рита. – Там все обговорим.

В шкафчике нашли чай, бутылку виски, печенье и конфеты. В холодильнике – копченую колбасу, сыр, помидоры и салат.

Рита быстро накрыла на стол. Они разлили по стаканам виски, и Рита обратилась к Анне:

– Ну, что скажешь? Ты у нас самая прокачанная по этой части.

– Пока ничего. Надо подавать заявление в полицию о пропаже. Кстати, я попробую обратиться к одному знакомому следователю. Вдруг поможет.

– Это – выход! – повеселела Рита – Не тяни! Обратись к нему как можно скорее.

* * *

Павел Рудягин впоследствии неоднократно вспоминал этот день. Бывает так, что предстоящие дни и дела не предвещают никаких хлопот, все идет по накатанной, но кто-то там наверху решает, что хватит тебе прохлаждаться, и устраивает задачку с квестом повышенной сложности.

И этот кто-то, без сомнения, обладал своеобразным чувством юмора.

В Москву Павел переехал недавно. Квартира ему досталась от одной очень дальней родcтвенницы, и если честно сказать, то чисто случайно. Квартира в центре Москвы, которая стоит по нынешним временам баснословных денег. Павел понял, что распространяться об этом факте не следует, потому что москвичи, конечно, народ хороший, но как говорил в романе «Мастер и Маргарита» известный персонаж – «квартирный вопрос их испортил».