Ее последний герой - Мария Метлицкая

* * *

В который раз Анна набрала в поисковике фамилию Городецкий. Ничего нового. Все уже прочитано и выучено. Надо что-то делать. Чем-то зацепить этого упрямого старого осла. Найти то, от чего он не сможет отказаться.

Через пару часов наконец показалось, что нашла. Она перечитала текст еще три раза и поняла: есть! Есть то, что его непременно заденет. Итак…

Длинное интервью знаменитого артиста того времени. Однако этот когда-то златокудрый любимец всех советских женщин до сих пор оставался в тренде. Правда, теперь он играл не монтажников-высотников, сталеваров-стахановцев и лихих водителей грузовиков, а директоров заводов, усталых честных губернаторов и таких же честных и не понимающих реальности председателей правлений банков. Тех, кого ставят на место и называют «фунты». Которые в итоге садятся, а их товарищи успевают сбежать на Канары, естественно прихватив с собой все нехилые деньги.

Актер без характерной для своих ровесников тоски вспоминал прежние времена, не забывая повторять, как сильно он их ненавидел. Как ненавидел и свои роли, всех этих «честных коммуняк», сказал он. Новые времена пришлись ему по нраву больше – и «честные губернаторы», видимо, не смущали. Он превозносил режиссеров нового времени, не забывая поливать грязью прежних коллег. Жизнью он был доволен вполне – демонстрировал роскошную тачку, загородный дом и молодую красавицу-жену.

Неожиданно знаменитость пустилась в воспоминания. Бог справедлив к подлецам, заявил он. Вот где, например, господин Городецкий, точнее, товарищ, потому что господином этому жалкому плуту не стать никогда? Почему он наверняка в нищете и забвении? А потому, что подлец! Укокошил первую жену, красавицу Лилию. Ах, какая была женщина! Нежная, тонкая, верная! Талантливая. Таких уже не найти, увы, на белом свете. Так вот, этот подонок взял, приручил, сломал и выбросил. Вот и поделом! Слава богу, есть на земле справедливость. И кстати, ведь открыли тогда дело. А этот… Вывернулся. Все обалдели. Даже при его-то прыти! Как, вы ничего не знали? И даже не слышали? Ну вы даете! Молодежь… Громкое было дело. А что толку? Нет прекрасной, замечательной женщины. А он есть. Отсиделся, нет, не на нарах, что вы! Я же говорю, отмазался. Уж! Нет, где-то на выселках, на «Узбекфильме». И даже там умудрился отснять очередное дерьмо. Представляете? Ни стыда ни совести! А потом вернулся. Жив курилка! Как ни в чем не бывало. И с новыми силами – новая жена, новая любовница. И начал строгать свои… шедевры… И за границу, представьте, поехал. А что, дело-то закрыли, как говорится, за неимением состава… И снова на коне въехал в столицу. Ну, не на белом, так на гнедом. А письмо-то было! Было письмо! Я не видел, но мне рассказывали.

Ей почему-то стало противно. Отчего? Не поняла. Или от интервью этого актера с физиономией близкого к народу борца за справедливость? Или оттого, что она не ошиблась? Городецкий и впрямь оказался подонком. Хотя судьи кто? Этот, «успешный»? Верить ему? Да бред, ей-богу! У него же на морде все написано! А у Городецкого лицо… Разве бывают у подонков такие глаза? Да черт его знает.

Все перепуталось в этом мире.

* * *

Телефонный звонок выдернул его из неглубокой дремы. Трещал городской. Он поморщился и вздохнул. Женя. Кто же еще? На городской может звонить только она, Женя. Его бывшая и последняя жена.

Пару секунд Городецкий смотрел на телефон взглядом человека, страдающего от затяжной зубной боли. Нет, не успокоится. Дальше будет примерно так. Минут через десять замолчит городской и начнет трезвонить мобильный. А если он не ответит и по нему, начнутся звонки по больницам и по моргам. Потом сердечный приступ у Жени и звонки в дверь – это приедет ее сын, Слава, его, так сказать, пасынок. Можно рискнуть и не открывать. Тогда матушка прикажет сыну вызывать МЧС и ломать эту несчастную дверь. Однажды так было.

Нет, рисковать не стоит. Он со вздохом снял трубку.

– Илюша! У тебя все в порядке?

И, разумеется, бурные всхлипы. Минут пять он объясняет, что все в порядке. Он здоров и жив, раз общается с ней по телефону. Раздражение копится, буря готова разразиться. Женя (а знает она его неплохо) останавливается и перестает его попрекать и причитать.

Он отчитывается. Спал. Ел. Что? Курицу ел. С макаронами. Кефир пил. Да, на ночь. Пил от давления. Тоже на ночь. Надо утром? Хорошо, завтра приму утром. Гулять пойду. В парк. После обеда полежу. Господи! Да я все время лежу. И после завтрака, и после ужина, и после обеда. У меня уже пролежни, наверное. Соловьева смотреть не буду, чтобы не расстраиваться, да. Обещаю. Хорошо, клянусь. Чем? Нашей с тобой любовью, родная!

Опять всхлипы.

– Ты надо мной издеваешься!

– А ты надо мной? Нет? – невежливо уточняет он.

Снова назревает конфликт. Она переводит тему. Теперь кудахчет про сына и внуков. Боже мой, ведь неглупая женщина! Почему не усвоит, что Славик и его семья ему совсем неинтересны?

Он набирается терпения и, стиснув зубы, молчит. Женя подробно рассказывает про путевку в санаторий. Десна. Близко, совсем близко от города. Лес, речка. Лечение, питание, бассейн.

– Угу! – бурчит он. – Замечательно. Я не знаю, дорого или нет. Я не езжу в санатории, Женя.

– Ну и зря, – подхватывает она. – С твоим-то сердцем!

– Господи! – взывает он.

И тут – финальный аккорд. Женя предлагает приехать и приготовить обед.

Десять лет они в разводе после скучного и обременительного, никому, ни ему ни ей, не нужного брака. Десять лет перезваниваются. Точнее, всегда звонит она. И все эти долгие десять лет она, бывшая жена, предлагает ему «приехать и приготовить обед», выслушивая в ответ его категорический и раздраженный отказ.

И все десять лет она обижается, обижается и обижается!

Ну, и есть у этой женщины мозг?

Наконец разговор заканчивается. Женя действительно обижается на его отказ. Грубый, некорректный, просто хамский. Ну и славно! Обижается Женя недолго, всего неделю. И он заодно отдохнет от ее жалоб, причитаний, обид. От ее правил приличия и ее назойливой порядочности. От ее гипертрофированного чувства долга. От ее ненужной заботы. От нее самой.

Городецкий выпил кофе, поторчал на балконе и решил сходить в магазин. Захотелось зеленых щей, так захотелось, что свело скулы и рот наполнился густой слюной. Он стал вспоминать, как готовятся свежие щи из молодой капусты. В Интернет лезть неохота. Звонить Жене – тем более, тогда уж лучше совсем без щей. Тащиться к Нине и Азизу – вообще глупость. Так. Капуста, картошка, морковь. Да, лук. Разумеется. Что еще? А! хорошо бы помидорчиков свежих, две-три штучки. Туда, в кастрюлю. Что еще?

Затренькал мобильный. Он машинально взял трубку.

– Кто? – переспросил. – Не понял. Анна? Какая Анна? А-а-а!

Он слегка опешил, но хамить и возмущаться не стал. Вдруг спросил:

– А вы не в курсе, что кладут в зеленые щи?