Ее последний герой - Мария Метлицкая
- Автор: Мария Метлицкая
- Серия: За чужими окнами, Женские судьбы. Уютная проза Марии Метлицкой
- Жанр: легкая проза, современные любовные романы
- Размещение: фрагмент
- Теги: женская проза, повороты судьбы, семейные истории
- Год: 2014
Ее последний герой
Она, обалдев от такого поворота событий, быстро взяла себя в руки и четко перечислила.
– Вот! – воскликнул он. – Много травы! Зелени много! Кинза, петрушка, укроп. Гениально!
И как вовремя вы позвонили!
Анна, собрав в кулак остатки воли, нахальства и напора, тихо пролепетала:
– Я могу подвезти зелень. Как раз весь набор. Петрушку, укроп и кинзу. И даже сельдерей, представляете? А он для щей – просто клад. У меня целый пук. Привезла с дачи. Отец у меня, видите ли, увлекается огородом.
Он помолчал пару секунд, вздохнул и деловито скомандовал:
– Вот и отлично! Везите свою зелень. И не зажмите свой золотой сельдерей. А то без сельдерея как-то…
– Через час буду, – скороговоркой заверила она.
Ему отчего-то стало смешно. Есть еще на него спрос, хоть такой, а есть. Ну, какой есть. И женщины вокруг – сплошной малинник: скучная пенсионерка Женя, наглая журналистка Анна… У подъезда встретит соседку Альбину с подбитым глазом, звезду района, которая тоже не обойдет его вниманием, особенно с похмелья.
Он бодро оделся и поспешил в магазин. Скоро прибудет зелень, а у него нет даже капусты. Что она про него подумает? Что он идиот. И будет права.
И когда раздался дверной звонок, он затормозил у двери и подумал: ну точно, идиот. Хоть притащил и капусту, и лук. Зачем мне все это надо?
Они стояли на пороге и пару минут молчали – оба смущенные и растерянные. Он, не юный, хорошо поживший мужик, и она, молодая, но уже все понимающая про эту жизнь, деловая и разумная женщина двадцати восьми лет. Люди с разных планет. Разных взглядов и поколений. Разных приоритетов. Разного всего.
Но на пороге стояли мужчина и женщина. И какая разница, сколько им лет и какие у них взгляды на жизнь? Вот именно, никакой.
Они неловко толкались на узенькой, тесной и убогой кухоньке, разбирая продукты. Он гремел посудой, доставал пыльную кастрюлю и закопченную сковородку. Она деловито мыла, чистила, резала. Он сидел на стуле и, смущаясь, предлагал свою помощь. Уже вовсю пахло мелко нарезанной травой и луковой поджаркой.
Она, стоя к нему спиной, забрав волосы в высокий хвост, помешивала ложкой в кастрюле. Вдруг резко обернулась:
– А сметана? – И кивнула на холодильник.
Он хлопнул себя по лбу. Получилось довольно громко.
– Болван! Какие же щи без сметаны?
Она осуждающе покачала головой:
– Вот именно! Щей без сметаны просто не бывает.
И посмотрела на него с укоризной.
– Я сгоняю! – бодро заверил он. – Магазин – внизу, прямо под домом. Через десять минут максимум будет сметана.
Она притворно вздохнула и выкрикнула в коридор:
– Хлеба не забудьте! Непременно черного, а лучше всего бородинского!
Хлопнула дверь, и Анна устало присела на стул. Игры какие-то. Щи. Бородинский. Сметана. А дальше надо будет хлебать эти щи. Со сметаной и с бородинским. А потом? Что будет потом? Работа.
Она тяжело вздохнула. Работа, все ради нее, родной. Ради Попова, читателей и зарплаты в сорок тысяч рублей. Не слишком ли хлопотно, Анна Михайловна?
Городецкий рванул к продуктовому, как подросток. Так лихо он, кажется, не бегал лет двадцать. А когда вернулся в подъезд, ожидая лифт, пришел в себя. Охренел совсем. К чему это все? Суп этот дурацкий. Сметана с хлебом. Девица… с хвостом на его кухне, хозяйничает в его старом фартуке. Точнее, Женином. Как-то случайно этот фартук попал в его чемодан при разделе имущества. Бред какой-то. Сейчас он поднимется в квартиру, поставит на стол сметану и хлеб. А дальше? Дальше надо будет все это есть. Со сметаной и хлебом. И о чем-то говорить (о чем? ) с совершенно незнакомым, непонятным ему человеком. Абсолютно чужим, еще вчера отчетливо неприятным. Почти врагом. Сидеть в своей дурацкой и убогой кухне, ковырять в щербатых тарелках дешевыми китайскими ложками и… И думать о том, что все это она опишет, предварительно переврав, перевернув, опорочив. Потому что за это ей платят деньги. Вот проникла же! Просочилась как мышь.
Ловка. Ладно, старый болван, никто к тебе не просачивался. И тапок твоих не просил. И о поварешке твоей не мечтал. Сам позвал с перепугу. Вот иди и хлебай свои щи. Со сметаной и бородинским. Вперед, идиот! Почти рифма.
Дверь лифта открылась, и в нос ударил приятный запах готовой еды. Он, глубоко вздохнув, толкнул входную дверь и крикнул:
– Принес!
Она вышла в коридор и улыбнулась:
– Вот и славно. Тарелки уже на столе. И кстати, я нашла в холодильнике вполне приличную чесночину.
Они сели напротив друг друга, по-прежнему смущаясь, и неловко приступили к трапезе.
– Вкусно! – бодро заметил он, хлебнув горячего супу.
«Что я, с бабами не ел? – зло подумал он. – В кабаках, на приемах? В интимной обстановке? Утром, после ночи любви. Вечером, перед ночью любви… Да с какими бабами! Вам и не снилось! Постоять рядом не снилось, а уж тем более есть. Поначалу – ломоть любительской и пара-тройка яиц. Позже (значительно позже) икра, камамбер, ветчина со слезой. Десерты. Фрукты в шампанском. Вот-вот, хорошо, что вспомнил. А то совсем оробел, старый хрыч. Увидел молодую бабу и свернулся в клубок. Ты ж орел! Коршун! Тигр и лев! Сиди и хлебай! Ишь, застеснялся… Ты Городецкий!
Старый пень с давлением и пенсией в пятьсот долларов. В джинсах из девяностых и ковбойке оттуда же. Ничего. Мне можно. Хотите – берите. Не хотите – бай-бай!
А аппетит у нее, между прочим, ничего себе. Здорово рубает, от души». Ну, в этом он убедился еще у Нинки, за яичницей.
Анна откинулась на стуле и выдохнула:
– Вкусно!
Потом посмотрела на него внимательно и заметила:
– Что-то мы с вами едим и едим. Странно, не правда ли?
Он тоже отложил ложку, посмотрел на нее и сказал:
– А что тут странного? Мы же с вами живые люди. А еда, как вы справедливо заметили, обязательно сближает. Разве не так?
Она подумала и, кивнула:
– Так. На это, кстати, я и рассчитываю.
– Ну хотя бы честно, – усмехнулся он.
Возникла пауза, перешедшая в неловкость.
– Ну, приступим? – спросила гостья и встала из-за стола.
Он в ужасе скривился:
– Уже? Сразу к делу?
Она слегка улыбнулась:
– Конечно! – И через пару секунд добавила: – К мытью посуды. А что время терять?
«Один – ноль, – признал Городецкий. – Девочка-то умная. Совсем не дура девочка».
Умная девочка снова нацепила фартук его бывшей жены и с энтузиазмом принялась за уборку, а он отправился на балкон покурить.
Она подошла к нему минут через двадцать:
– Илья Максимович! Какие планы?
У него дернулась губа.
– Планы? Вы о чем, милая? У меня планы поспать, например. Отдохнуть. После обеда пенсионеры, знаете ли, привыкают вздремнуть. Всхрапнуть, если хотите.
Читать похожие на «Ее последний герой» книги
Помните: «Счастье – это когда тебя понимают»? Далеко не все испытали это счастье – найти свою половинку, человека, который тебя понимает, принимает тебя таким, какой ты есть, не пытаясь переделать, перевоспитать. Писатель Максим Ковалев был уверен, что в его жизни ничего произойти не может: он популярен, богат, давно и прочно женат. Жена в свое время «вывела его в люди» и с тех пор направляет твердой рукой, не давая поблажек, наказывая за слабости и поощряя за успех. Была ли эта жизнь
В жизни пятидесятилетней Елены все стабильно. Она каждый день ходит на нелюбимую, но привычную работу. Раз в год ездит на море. Ссорится и мирится со слабохарактерным мужем и стервозной свекровью. И души не чает в сыне Даньке, который пока живет в родительском доме. Все идет ни шатко ни валко, пока однажды Данька не заявляет: он собирается жениться. Его избранницей оказывается весьма эмоциональная и нахальная Нюся, с которой Елене никак не удается найти общий язык. Но страдания главной героини
Перед вами авторский сборник короткой сентиментальной прозы от известной российской писательницы Марии Метлицкой. В книгу «Родные люди» вошли тринадцать увлекательных повестей и рассказов о жизненных трудностях и неоднозначных поворотах судьбы. Шура росла в большой и крепкой семье: любящие родители, заботливая бабушка и прелестная сестренка Катя. Казалось, ничто не способно разрушить их тихое, скромное счастье. Однако внезапно мама Шуры начинает выпивать и пропадать из дома, отец превращается в
Как много их – женщин с потухшим взглядом. Тех, что отказались от счастья во имя условностей, долга, сохранения семьи, которой на самом деле не существовало. Потому что семья – это люди, которые любят друг друга. Став взрослой, Лида поняла, что ее властная мама и мягкий, добрый отец вряд ли счастливы друг с другом. А потом отец познакомил ее с Тасей – женщиной, с которой ему было по-настоящему хорошо и которая ждала его много лет, точно зная, что он никогда не придет насовсем. Хотя бы раз в
«Встречались, как всегда, у станции метро. Таня пришла первой – от дома до метро было всего-то полторы-две минуты. Редкое счастье. Минут через пять появилась Галка – сгорбленная, маленькая, ставшая к старости совсем старушонкой. Хотя какая старость – всего-то шестьдесят лет, но она и в молодости была тощей, сутулой, сгорбленной какой-то. А сейчас и вовсе шаркала по земле, почти не отрывая ног…»
«Плотная, коричневато-бежевая, чуть размытая временем фотография: Томочка в Крыму, в Коктебеле. У пенящейся кромки воды, на крупных, сглаженных временем камнях. Стройные ножки чуть согнуты в коленях, носки вытянуты, плечи развернуты, изящно выгнулась, оперлась на ладони, голова в белой панамке кокетливо откинута назад. Панамка надвинута низко – видимо, по моде тех лет. Чуть прикрытые глаза, славный вздернутый носик и пухлые губы – это уж совсем не по моде тех лет, но что есть, то есть…»
Дмитрий Никитин ни о чем так не тосковал, как о собственной молодости. Такой далекой, беззаботной и безвозвратно ушедшей. Ему пятьдесят два. Конечно, кто-то скажет, что это для мужика не возраст и еще можно изменить свою жизнь. Но будет ли этот кто-то прав? Отправляясь из Москвы на родину, Никитин даже подумать не мог, как сильно нахлынут воспоминания. Насколько всепоглощающим окажется чувство ностальгии. Сколько перемен он увидит в некогда родных краях. Где-то здесь его старые друзья, первая
Евгений Свиридов все решил еще в восьмидесятых. Он уедет из родной страны и отправится искать счастья за границу, где трава зеленее. Возможно, именно там его талант художника наконец признают, и Свиридов перестанет быть рядовой никчемностью. Поначалу все было словно в сказке. Прекрасные страны и солнечные города, море, невиданное киви и вообще изобилие всего того, чего так не хватало в родной стране. Но сказка эта оказалась очень недолгой. Первая эйфория Евгения Свиридова постепенно
Алевтина надеялась, что ее дочь точно будет счастливой. Даже не просто счастливой, а первой счастливой женщиной в их семье! Все благоволило этому – у нее был любящий муж, дети, уютный дом, никаких скандалов и передряг. Казалось, что так будет всегда, но вдруг у ее Аньки, верной жены и примерной матери, случился роман… Все женщины в семье Алевтины были по-своему несчастными. Кому-то довелось пережить насилие, кому-то – предательство. Сама Алевтина хлебнула горя с лихвой, рано оставшись сиротой.