Возраст дожития - Ольга Олушева

Уговорами и угрозами переехать в их дом, он заставил обеих женщин, наконец, привести себя в порядок, и отправиться к нему. Когда они проходили по улице из одного дома в другой, то не обратили внимания, каким грустным и в то же время сочувствующим взглядом их провожал сосед. Затем тот мрачно посмотрел на свой дом и, вздохнув, отправился вглубь участка по своим делам.

Поговорив с матерью и, насколько это было возможно, успокоив ее, Саша отправился на окраину деревни, поближе к оврагу и магазину. Он надеялся, что местные алкаши расскажут хоть что-то полезное. Возле магазина никого не было, и это очень удивило участкового. Обычно, интересующая его публика сидела на лавочке и болтала. Зайдя в магазин, он подошел к продавцу, сегодня вместо привычной Лены за прилавком стоял ее муж.

– Что это ваши постоянные покупатели не толкутся, вроде и зарплату недавно получили, и пенсия была два дня назад?

– А ты что, не знаешь, что говорят в деревне? – Муж Лены придвинулся и заговорил громким шепотом. – Говорят, кто-то стреляет в пьяных на улице. Теперь все по своим домам да огородам сидят. Пришли, закупились и по домам. Твой брательник не первый пострадал, ну да что там говорить, вам с матерью теперь легче будет. Хоть никто не сидит на вашей шее… – он осекся и виновато посмотрел на Сашу.

– Ты так говоришь, будто не у вас в магазине они водку покупают.

– У нас, только мы здесь ни при чем, свинья – она везде грязь найдет, негде покупать будет, так эти, – он пренебрежительно кивнул в сторону улицы, – самогон гнать будут.

– Ну будут, не будут, мы не знаем, а пока они из дома все тащат, когда денег нет. – Произнеся это, Саша направился к двери, потом обернулся и добавил: – поймаю на том, что берешь у мужиков вещи, любые, хоть подштанники, хоть иконы, – пощады не жди, посажу.

– Гад, вечно лезет не в свое дело, жаль, его вместе с братом не пристрелили! – проговорил продавец, поворачиваясь к полкам с продуктами и не понижая голоса.

– Кто же по деревне так языком метет, не иначе чья-то жена, – бормотал участковый, выходя на улицу. – Пожалуй, нет худа без добра, может, наши алкаши поутихнут хоть на время, а то больно распоясались.

По дороге он решил заглянуть к Ямпольским, поговорить с Олегом Петровичем. Тот встретил Сашу на крыльце и сразу предложил чаю.

– Ты не думай, это не просто вежливость, я нынче не завтракал, заставил соседок прийти и поесть, совсем они, бедные, потерялись. А до того, чтобы и себя накормить, как-то руки не дошли. Так мы с тобой сейчас и кофе выпьем или, если хочешь, чай, и поедим, – говоря все это, Олег Петрович колдовал у плиты, одновременно следя за «туркой» и переворачивая яичницу. – Ты прости, я не спросил, может, ты не любишь яйца? Могу побольше бутербродов нарезать.

– Я вообще-то ел утром, как от брата вернулся, мать к нему сейчас опять поехала, на работе сказала – в полицию.

– Так Егор жив?

– Жив, но вы об этом никому не говорите, пусть думают, не довезли его до больницы. Боюсь, добьют, он точно что-то видел тогда, ну когда в соседей ваших стреляли. Он хоть и пьющий, но брат мой, пока не пил, мы с ним дружили, всегда меня и мать защищал от отца. Вот тот, как выпьет, злым становился, вечно драться лез, а Егор не такой, он добрый, только очень слабый, безвольный.

– Саш, вот ты мне сказал, а вдруг я и есть стрелок, вдруг я решу, твой брат для меня опасен? Не задумывался об этом?

– Олег Петрович, я хоть и деревенский, но совсем не дурак – это вообще не синонимы, Вы были первым, чье алиби проверили. Конечно, во время смерти ваших соседей у вас дома никого не было и вас никто не видел, но попытка убить Егора точно не ваших рук дело. Да и потом, в Москве совершены два убийства, только несколько дней спустя, пули и гильзы – от одного оружия. А вы тогда жили тут, во время одного из убийств, я сам к вам заходил. Мы связались с москвичами, и они нам прислали подтверждение относительно оружия. Из города уже приехал следак, решил тут поработать, все равно все эти четыре убийства объединили в одно дело.

– Кого там убили?

– Бизнесменов каких-то, между прочим, не из самых богатых, так, середнячки. Потому и возникла версия о том, что заказали их. Те погибли с разницей в несколько дней, уже после смерти ваших соседей, на данный момент ребята не смогли найти ничего объединяющего этих людей. По бизнесу они никак не пересекались, разные виды деятельности, разный образ жизни, жили в разных районах.

– А школа, институт, или еще что-то?

– Ничего, один не москвич, недавно переехал, второй хоть и ваш московский и даже в Москве родился, но в последние годы перебрался с семьей поближе к природе. В тот день он приехал на московскую квартиру, забрать некоторые вещи, пробыл там всего минут сорок, а когда сел в машину, тут его почти в упор и застрелили. Ничего, разберутся!

– А ты откуда это все знаешь? Мне казалось, участковые не участвуют в расследовании, да еще не на своей территории.

– Приятель у меня в районе работает, но если бы ваших соседей не убили или убили как-то по-другому, мне ничего и не сказали бы. А тут с московским делом связали, и пошло-поехало, я чего пришел, вы подумайте, поспрашивайте, может, что новое услышите. А еще присмотритесь к брату Клавдии Степановны, непонятный он мне человек. Знаю его чуть ли не с моего появления на свет, а понять не могу, у нее спрашивать бесполезно, не скажет, даже если что знает – промолчит. А вы тут человек довольно новый, вам можно и зайти к нему, и поговорить, короче сами придумайте, может, у вас получится его понять. А главное, не могу я никого из местных просить, у всех языки, что помело, тут же по деревне слух пойдет раз приглядывается к нему полиция, значит, не зря.

– Не переживай, он хоть и моложе меня, но мы найдем о чем поговорить, все же человек нашего, то есть моего, времени, и мышление у него формировалось в то время, в тех обстоятельствах. Ты мне немного расскажи о нем, ну чтобы понимать, с чего начать.