Цветы и птицы - Мария Метлицкая

Аня с тоской вспоминала обеды и ужины в своей семье, а также завтраки: геркулес на воде – очень полезно – и овощной суп – Аня называла его «скучным супом». Паровые тефтели – профилактика гастрита, жидкие кисели, пюре на воде – молока чуть-чуть, полстакана. А уж масла ни-ни! Вареный хек – та еще гадость.

У Айвазянов она, «страдающая отсутствием аппетита», по твердому убеждению мамы, с радостью уплетала и долму, и бораки, и густые, пряные, ароматные супы. Если бы мама видела! Глазам бы своим не поверила.

Гостей у Айвазянов любили, никогда от них, казалось, не уставали.

В Аниной семье гостей побаивались – у мамы округлялись глаза, когда она слышала, что на выходные приедет папина сестра из Костромы: «Господи, чем мы ее будем кормить? »

Анина мама боялась всего – грозы, жаркого лета, нехватки денег, кошек и собак, а также комаров и ос, родственников и насморка. Расстроить и довести ее до слез мог любой пустяк – дырка на чулке, перекипевший суп, косой взгляд начальницы, засохший кусок батона, подкисший творог и грустная концовка фильма или книги. Глаза ее тут же набухали слезами, и Аня беспокойно оглядывалась по сторонам – не видят ли люди? Стеснялась. Мама была болезненной, слабой и скромной – даже передать в автобусе мелочь на билет было для нее мукой и испытанием.

Мама с папой были похожи друг на друга как брат с сестрой, даже внешне – светловолосые, бледноглазые, белокожие. А уж характеры – папа тоже всего стеснялся, остерегался и шугался, даже со слесарем из ЖЭКа робел.

Но в целом жили неплохо. И уж точно – спокойно. В доме Айвазянов Ане казалось, что она попала в другой мир, где всегда шумно, громко, весело, смешно, интересно и очень вкусно. Как она всегда любила бывать там, в этом ярком и пестром доме. И как ей было там хорошо!

А вот Каринка гостить у нее не любила: «Скучно у вас! Как в больнице».

В школу тихая и незаметная Аня и яркая, шумная Карина – заводила, борец за справедливость и безусловный лидер во всем – пошли вместе. Естественно, в один класс. После школы Аня поступила в Полиграфический – она всегда хорошо рисовала. А Каринка, естественно, в универ, на биофак. «Мне туда по судьбе написано, – усмехалась она. – Династия, блин! »

На втором курсе Аня вышла замуж. Все откровенно удивились – и ее собственные родители, и Айвазяны: «Надо же, наша тихая скромница Анечка! » Поддержала ее только Нина Константиновна: «Правильно, Анечка! Чего ждать? Так можно и до пенсии прождать. Любишь – выходи! И сразу рожай, непременно. Пока силы есть», – грустно добавляла она, наверняка думая о своей одинокой незамужней дочке Нуне.

Анин избранник Игорь Березкин был, что называется, «подающим надежды». Во всяком случае, так говорили преподаватели. А вот Анечку все в один голос называли талантом – ее офорты и акварели были признаны лучшими на всем курсе. Она делала и иллюстрации – и здесь ей прочили хорошее будущее. Но больше всего она любила писать цветы. Цветы и птиц. И они выходили у нее «как живые».

Свадьбу справили тихую – своих денег у молодых, естественно, не было, а родители громкого торжества не хотели. «Мы не купцы, а простые советские служащие! » – гордо повторял Анин отец.

Родители Игоря вообще к их решению пожениться отнеслись, мягко говоря, скептически. Впрочем, будущий Анин свекор, народный художник, давно жил своей жизнью и имел вторую семью. Мать же была женщиной болезненной и закрытой. На свадьбу она пришла одна – отец был в отъезде. Сняли скромное кафе и тихо-мирно посидели маленькой компанией – родители молодых и несколько друзей жениха. Со стороны невесты была одна подруга – Карина. Та оглядела жениха и вынесла беспощадный вердикт:

– Этот тебя прижмет и утопит. Будешь под ним и не пикнешь ни разу, я тебя знаю. Эх, Анька! И чего тебя занесло? Жила бы себе… Залетела? – вдруг испугалась она.

Анечка рассмеялась:

– Да нет, не волнуйся, никакого залета, все исключительно по любви и доброй воле.

– Ну то, что по любви, я поняла, – отозвалась подруга. – Ты сама не своя, глаза сумасшедшие. Я тебя такой никогда не видела. Что поделать – несчастный случай! – И с сомнением добавила: – Пусть все будет нормально! Ты же знаешь, Анька, как я тебе желаю этого – наверное, больше, чем все остальные. Но этот твой Березкин…

Аня беспечно махнула рукой – да что Каринка понимает в любви? Пока что вон сидит на печи, как Илья Муромец. И сколько еще просидит – одному богу известно. Кавалеров у нее не наблюдалось, увы. Но подумала она об этом без тени злорадства. Злорадство было Ане абсолютно не свойственно. Тем более когда дело касалось лучшей и единственной, горячо любимой подруги.

После свадьбы устроились в мастерской Игоря. Нет, не так – откуда у него мастерская? Мастерская принадлежала его отцу, известному художнику Сергею Березкину. Только, по счастью, сам народный художник там появлялся редко: проживал он у любовницы – такие вот нравы.

Маленький полуподвал на Масловке был темным, сыроватым, пах мышами. Две комнатки и вечно текущий душ, пользоваться которым было невозможно. Крошечный, одно название, туалет. Для жилья это место было не приспособлено. Но надо было устраиваться – жить у родителей Ани и в голову прийти не могло. В прихожей, размером с бочку, поставили электрическую плитку и повесили дачный рукомойник с ведром – там мыли и руки, и посуду. Ели в комнате, там же и работали. Вернее – там работал муж. А Аня… Аня работала, когда он уходил по делам – ей казалось, что он недоволен, если она занимается не им и не хозяйством, а так, ерундой.

Поймав пару раз удивленный и недовольный взгляд молодого супруга, она тут же убрала папку с набросками. Как оказалось – навсегда. Двум талантам в семье будет сложно, значит, талант в доме будет один – Игорь Березкин. А Аня станет его верной женой, поддержкой, крепостью, гаванью – чем угодно. «Лишь бы у него все сложилось», – думала она. И, надо сказать, эта роль ее вполне устраивала – она так любила мужа, что все остальное, включая ее карьеру, казалось незначительным, пустяковым, совсем не важным.