Искупление кровью - Карин Жибель

Он повернулся к ней спиной, будто показывая, что не боится.

– Ты разбила чашку Жюстины. Она будет недовольна…

Наконец он ушел. Остановился в коридоре, чтобы унять сердцебиение. Адреналин повышается, стоит приблизиться к ней. Но перед злой собакой нельзя показывать страх. Иначе нападет.

Оставленная в карцере, Марианна какое-то время стояла, распластавшись по стене. Потом ноги у нее подкосились, и она упала на колени.

Какая же я? Наверное, в самом деле ужасная, раз заслужила все это. Даже не человек. Животное, вещь.

Исхудавшее лицо Эмманюэль явилось перед глазами. Чтобы напомнить Марианне, на какие зверства она способна. Потом настал черед папашки, уж тот не пропустил свидания.

Они ничего мне не сделали. Так как же я могла?

Марианна оперлась руками о пол, омерзительно грязный. Надо было сказать «да» тем копам. Не важно, что они приведут меня на бойню. Уж лучше умереть, чем валяться на полу, носом в этих адских нечистотах. Теперь слишком поздно. Они больше не придут. И Даниэль больше не принесет дури.

Ломка, всегда дремавшая где-то в глубинах мозга, потихоньку зашевелилась. Потянулась, зевнула и разорвала свой гнусный кокон.

Желудок возмутился. Неистовый спазм заставил извергнуть кофе, буквально вывернул наизнанку. Кажется, она достигла дна. Ниже упасть уже невозможно. Марианна встала, у крана прополоскала рот. Жадными глотками стала пить холодную воду с привкусом хлорки. Потом набрала туалетной бумаги и протерла пол. И без того здесь достаточно грязно. Все эти действия она выполняла как робот. Медленно, автоматически. В ней вызревало что-то скверное, мучительное. Огромное. Какой-то ком вроде чудовищного нарыва. Там, прямо под легкими.

Она съежилась у самого входа, под металлической решеткой. Пустые глаза, источенные тьмой. Это причиняло все больше и больше боли. Это сдвигало органы с места, толкало их, сплющивало. Это уже почти не давало дышать.

Уже опускалась ночь, когда в коридоре послышались шаги. Марианна не пошевелилась, так и сидела, прижавшись к решетке. Окоченевшая, прижав колени к груди. Босыми ногами в грязный пол. Она чувствовала, как проходят часы, видела, что умирает. Ком вырос, заполнил почти все тело. Скрипнула дверь, свет ослепил ее. Это Даниэль, он ее спасет. Он открыл решетку, встал перед ней. Он ей показался еще выше, чем обычно.

– Сейчас отведу тебя наверх, в камеру, там ты сможешь поесть.

Она не пошевелилась, Даниэль вздохнул. Лучше проявить осторожность. Вдруг это хитрость? Дождется, пока он склонится, и схватит за горло. Применит один из смертельных захватов, секрет которых известен ей.

– Марианна! Вставай!

Она снова стиснула руками живот. Ком вот-вот лопнет, кишки разлетятся по стенам. Даниэль слегка пнул ее по ноге, посмотреть на реакцию. Разбудить. Ближе подойти не решался. Марианна подняла на него взгляд, который приковал его к месту. Как будто перед ней возникло видение Страшного суда. Потом она вся задрожала, с ног до головы. Не притворялась. Даниэль согнулся над ней:

– Марианна? Что с тобой?

– Не знаю…

Струйка крови вытекла изо рта, как только она заговорила. Он подумал о внутреннем кровотечении. Но сохранял спокойствие. На миг представил ее мертвой. Это даже принесло какое-то облегчение.

– Попытайся встать, – сказал он, беря ее за руки.

Такое впечатление, будто он схватился за две ледышки. Осторожно потянул, поднял ее с пола.

– Как ты себя чувствуешь?

– Больно вот здесь, – сказала она, прижимая руки к животу. – Кажется, я умираю… Будто вся распухаю изнутри.

– Пойдем в соседнюю камеру, там можно прилечь.

Он провел ее в соседний карцер, осторожно уложил на тюфяк. Задрал свитер: синяки повсюду, кроме того места, где, по ее словам, болело больше всего; это его немного успокоило. Он положил туда ладонь, Марианна дернулась. Она часто дышала, будто только что пробежала марафон.

Ее помертвевшие губы дрожали.

– Замерзла? Я принес тебе другой свитер, можешь переодеться.

– Мой совсем пропал! Весь в крови! Уже не отстирать… У меня больше нет шмоток… У меня ничего нет…

– Ты из-за этого переживаешь? – удивился он. – Я найду тебе другой свитер, такого же цвета…

– Ты врешь! Ты говоришь это, чтобы я поднялась в камеру!

– Разве я когда-нибудь врал тебе, Марианна? Достану я другой свитер. Нужно время, чтобы найти такой же, только и всего.

– У меня уже нет времени…

Она умолкла, судорожно вздохнула. Ее глаза, широко открытые, были устремлены в пустоту.

– У тебя ломка, да?

– Не думаю… Кажется, меня вот-вот разорвет… Не могу дышать… Не хочу подниматься наверх! Хочу остаться здесь!

Даниэль вдруг успокоился. Ведь хватает же у нее сил упрямиться. Губы она себе искусала, отсюда и кровь. Никакое не внутреннее кровотечение. Скорей колоссальный приступ тоски. Значит, нужно ее сломать. Вывести из себя, ему не привыкать к этому.

– Все, хватит спорить! Переодевайся и пошли наверх! Там Жюстина уже заждалась тебя!

Марианна задрожала еще пуще. Даниэль насильно усадил ее, она вскрикнула.

– Хватит хныкать!

– Оставь меня в покое! Я хочу умереть здесь!

– Умереть? Увы, не сегодня вечером. Сначала Жюстина хочет с тобой поговорить. Она так разозлилась, слов нет!

Даниэль швырнул ей свитер в лицо, она приняла это как пощечину.

– Ну что? Подходит? – заорал начальник.

Марианна запуталась в рукавах.

– Ты что, уже и одеться сама не можешь? !

Она взглянула на него растерянно, он ответил насмешливой улыбкой. Грубо сорвал ее с койки, потащил к выходу. Она вцепилась в решетку.

– Не хочу туда идти!

Даниэль схватил ее за руку, но она держалась крепко.

– Хватит меня доставать! Будто мне делать больше нечего! Шевели ногами, маленькая грязная зэчка!

Марианна, не отрывая рук от решетки, зарыдала в голос и соскользнула на пол. От этих конвульсивных рыданий все тело ее сотрясалось, будто под ударами тока.

Даниэль закрыл решетку, присел рядом. Он никогда еще не видел ее в таком состоянии. Внутреннее кровотечение, почти что так: истечение слез, криков, страдания, слишком долго сдерживаемого. И все-таки последним усилием она пыталась обуздать прилив, воздвигнуть плотину перед потоком. Даниэль привлек ее к себе: такое впечатление, будто в его объятиях стальная пластина.