Искупление кровью - Карин Жибель

В раздевалку вошел молодой охранник. Недавно поступил в мужской блок. Двадцать пять лет, бакалавриат, диплом пятого уровня. Обречен пожизненно трудиться за зарплату чуть выше минимальной.

– Доброе утро, шеф!

– Привет, Людо…

– Бороду отращиваете?

– Ага… Хочется чего-то нового… А у тебя как дела?

– Неплохо, неплохо…

Он не умел врать. И не подходил для такой работы, Даниэль это сразу понял. Слишком ранимый, легкая добыча для хищников.

– Справляешься?

– Да… бывают трудные дни, но…

– Как-то надо зарабатывать на хлеб, верно?

– Именно так! – подтвердил парень, печально улыбаясь. – Но, надо признаться, к этому трудно привыкнуть… Там такая скученность… Они буквально друг у друга на головах!

– Ну, это старая песня!

Новым как раз было то, что салаги проходили подготовку четыре месяца вместо восьми. Шестнадцать коротких недель перед тем, как их выведут на арену, на съедение львам. Тем, кто переполнял клетки. А также тем, кто имел от этих клеток ключи.

– Вчера была свалка в коридоре, после прогулки… Все набросились на какого-то беднягу. Он был не в себе, знаете ли… Даже не понимаю, почему он сидит в тюрьме… Его место в психушке.

– Как и многим из наших парней! Что ему сделали?

Людо хлопнул дверцей своего шкафчика.

– Пытались отрезать яйца… Пришлось его отправить в больничку.

– Паршивое зрелище, а? – заметил Даниэль.

– Да уж, что говорить… С девчонками, должно быть, легче…

– Не обольщайся! Они бесятся не хуже мужиков, знаешь ли… В целом ведут себя поспокойнее, это правда. Но если закусят удила – берегись! Их труднее призвать к порядку. Когда мужик видит, как подходят три вооруженных охранника, он, как правило, унимается. А девчонка, если разойдется, не боится ничего!

– Неужели? – изумился молодой надзиратель.

– Говорю тебе! Вот вызовут тебя для подкрепления в женский блок, сам убедишься.

– Особенно если нужно будет усмирить Марианну де Гревиль! – рассмеялся Людо.

– Ты уже наслышан о Марианне?

– О да! Говорят, если она заведется, ее можно удержать только вчетвером! Говорят даже, что директор выдал вам электрическую дубинку специально для нее! Она что, атлетка?

– На вид не такая и мощная! – отвечал Даниэль с улыбкой. – Даже не скажешь, что она была когда-то чемпионкой по карате. Крутая девчонка! Круче большинства парней… Даже сорок дней в карцере ей нипочем.

– Вот это да… Она хорошенькая?

– Недурна…

Почистив зубы, Даниэль надел чистую униформу. Наконец-то почувствовал себя в силах встретить новый день в тюрьме. Попрощался с молодым коллегой, про себя пожелав ему как можно скорее сменить работу. Поднимаясь наверх, столкнулся с первой группой женщин, которые спешили к душевым в сопровождении Жюстины.

Он поздоровался с арестантками, те ответили хором:

– Доброе утро, начальник! Не хотите пойти с нами в душ?

Он улыбнулся и продолжил свой путь. Проходя мимо сто девятнадцатой, отвернулся. Срочно требовалось выпить кофе. Чтобы смыть последние следы.

8: 30 – камера 119

Эмманюэль удалилась в «ванную комнату класса люкс».

Марианна, растянувшись на койке, наслаждалась краткими мгновениями одиночества. Она себя чувствовала лучше. Более чистой. Снова в броне. Дверь камеры открылась, ее охватил страх.

Но это была всего лишь Жюстина.

– Доброе утро, Марианна. Как ты?

– Хорошо.

– Я принесла тебе кое-что, – шепнула охранница, протягивая пластиковый пакет.

Марианна трепетала, как ребенок, разворачивающий подарок на Рождество. Дезодорант, душистое мыло, крем для депиляции, черная футболка и несколько пробников с духами.

– Класс! – обрадовалась она.

– Всегда пожалуйста.

Жюстина рисковала местом. Марианна об этом знала. Она чмокнула охранницу в щеку, с несколько чрезмерным пылом. Жюстина рассмеялась, чтобы скрыть неловкость.

– Как твои болячки?

– Очень хорошо, к несчастью.

– Пойдешь сейчас на прогулку?

– Да. Пожалуй, пойду…

Эмманюэль вылезла из своей норы, Марианна спрятала пакет под матрас.

– Здравствуйте, мадам Оберже. Как вы себя чувствуете?

Мадам Фантом пожала плечами и снова залезла на койку, досыпать после антидепрессантов.

– Марианна, ты не выйдешь со мной на минутку? Нужно поговорить…

Заинтригованная, та вышла следом за надзирательницей в коридор.

– Уверена, что с тобой все в порядке? – обеспокоенно спросила Жюстина. – Моника говорит, ты проплакала всю ночь, а вечером у тебя был припадок…

– Со мной все в порядке, – отрезала Марианна безапелляционным тоном.

– Но что все-таки произошло?

– Ничего особенного, не стоит и говорить.

– Ладно, как хочешь… Я… А как дела с сокамерницей?

– С сокамерницей?

– Надеюсь, ты не станешь и впредь изводить ее…

Марианна закусила губу, понурила голову. Какой стыд, опять. И фраза, навсегда запечатлевшаяся в мозгу. Маленькая дрянь, которая рада измываться над бедной беззащитной женщиной… Думаю, это называется трусость. Худшее из оскорблений. Марианна знала за собой множество недостатков. Но трусость…

– Я тебя разочаровала, да? – сконфуженно прошептала она.

– Ну… Я от тебя такого не ожидала, надо признаться.

– Просто… Просто мне трудно снова находиться с кем-то в одной камере… Невыносимо.

– Это я могу понять. Но мадам Оберже тут ни при чем.

– Да уж…

Жюстина вздохнула:

– Еще я хотела сказать, что занялась твоей записью.

– И что? – спросила Марианна с надеждой.

Она попросила Жюстину записать себя в разные программы: карате, бодибилдинг, живопись. Она никогда не рисовала, но выбор был ограниченный. Акварель или шитье. Она все же предпочитала иголке кисточку! Еще она ходатайствовала о предоставлении ей возможности работать внутри тюрьмы. Так она могла бы приобретать по паре-тройке вещичек в месяц. Она уже видела у себя плеер, диски. Или маленькую электрическую плитку, готовить чай. Или даже какие-то обновки. И дурь… Конец поставкам.

– Ты в листе ожидания, – объявила Жюстина.

Марианна не сумела скрыть разочарования. Мгновенно развеялись мечты.

– Ерунда все это! Просто они не хотят меня, только и всего!

– Нет, Марианна. На всех заключенных не хватает работы, и в мастерских немного мест… Но твоя очередь придет, потерпи.