Настоат - Олег Петрович-Белкин

Но это неверный и, более того, подлый, низменный путь… Борьба с социолетами – все равно что избиение несчастных младенцев. Я жду, пока из детей они превратятся во взрослых; пока, наконец, поумнеют и неизбежно поймут, что свобода – это прекрасное дитя собственности и Капитала. Деньги – вот единственная сила, которая способна свернуть шею затхлой, гнилой, отжившей свое деспотии.

«Коррупция… – осуждающе шепчут мечтатели на социолетских собраниях. – Какое ужасное, бесчеловечное зло…» И, вы знаете, я согласен – но с одной оговоркой, которая напрочь разрушает все эти никчемные философские построения. Абсолютным злом она становится тогда и только тогда, когда сами законы божественно идеальны, а нарушение их являет собой попрание истины и священных доводов разума.

Но оглянитесь вокруг… Разве в таком мире мы живем? Нет! Законы наши даны не Богом и не народом, а дряхлым, умалишенным Курфюрстом и его многочисленными прихлебателями. Под громким именем «права» у нас скрывается произвол, под термином «законотворчество» – бумагомарание и притеснение жителей.

И в этом реальном, страшном, прозаическом мире коррупция, Капитал, Великое следствие – это единственная альтернатива «духоскрепному» беспределу. Обогащаясь сами, мы попутно даруем гражданам столь искомую ими свободу; мы даем им силу и возможность противостоять идиотизму государственной власти. Подрывая ее изнутри, мы раскалываем монолит ржавой ландграфской машины и сводим на нет пагубное воздействие преступных законов.

Воспримите как аксиому: Великое следствие – это государство в государстве, и таковым оно и останется – по крайней мере, до тех пор, пока не падет тирания и над Городом не воссияет заря народной свободы. Создайте идеальное общество – и мы исчезнем, рассеемся, растворимся, как утренний туман над рекою. Но до тех пор, пока ландграфская власть будет средоточием злодейств и порока, искренне благословите нас, ибо мы спасаем ваши драгоценные жизни!

Свечи уже догорели, скоро погаснут и лампы – темнота накроет усталый, сгорбленный замок. Следствие погружается в сон; занимается раннее утро.

Йакиак робко берет из шкатулки пару алмазов.

– Мало, дружище! Не стесняйся, бери больше! Ты заслужил. – Дункан протягивает смущенному Йакиаку целую горсть сапфиров и бриллиантов, призывно переливающихся в лучах тусклого, дрожащего света. – Я верю: мы на верном пути. Преступник будет разоблачен и наказан – этого требуют закон и справедливость.

А теперь – ступай! И не забудь свои вещи, не то кто-нибудь их непременно присвоит. Шинель, меч, бриллианты – прячь скорее: воров в Следствии предостаточно. Больше, чем на улицах Города… К тому же у нас воруют по-крупному! – Дункан саркастически усмехается. – Хотя… Дружище, постой! Один, последний вопрос: нет ли новостей среди служащих? Может быть, слухов, сплетен, каких пересудов? Нужно быть в курсе того, чем живут подчиненные…

Йакиак, остановившись на полпути к двери и замерев в почтительном поклоне, обескураженно опускает глаза к полу.

– Ваше Благородие, к сожалению, сейчас не припомню… Простите-с. Я ведь ни с кем не общаюсь – все меня чураются и избегают. Знаю только, что пару десятилетий назад в Следствии появилась новая, умопомрачительно красивая девушка. Недавно поступила на службу. Зовут, вроде, Иненна… Или Инанна… А может, Ишанна, Иштари. Говорят, работает «на полях» – на голой земле, так сказать: криминалистика, следственные эксперименты, составление протоколов. Внешне просто неотразима! В общем, рекомендую познакомиться. А больше, господин Дункан, у меня никаких сведений нет… Все остальное неизменно много столетий.

Начальник следствия понимающе улыбается.

– Дорогой друг, спасибо! Благодаря тебе я сохраняю связь с окружающим миром, хотя он меня, признаться, все меньше волнует. Сижу тут, как в заточении… – Глубоко вздохнув, он поднимается с кресла. – Что ж, на том и закончим. Иди, Йакиак! Иди и неси мое слово – слово о несравненных успехах Великого следствия – по городам и весям бескрайнего мира. Пусть все услышат, что преступление будет раскрыто. Обязательно, всенепременно! Никто не должен знать, что дела наши плохи.

Дункан обнимает Йакиака за плечи, жмет его маленькую, тонкую руку и, подойдя к двери, задумчиво смотрит, как Малыш растворяется в сумраке тускло освещенных залов Великого следствия.

Одиночество подступает со всех сторон; шепот огня в пыльных керосиновых лампах не нарушает тишины и покоя. Под столом припрятана бутылочка виски – сейчас она как нельзя кстати. Пальцы, похоже, согрелись – теперь пора согреть озябшую душу.

Семисоттридцатитрехлетняя выдержка… Сомелье наверняка оценили бы вкус, купаж и аромат этого пойла… Идиоты! Разве есть разница, чем именно напиваться? Главное – опьянение, результат, эйфория. Помутнение ищущего отдохновение разума.

Гурманы, ценители, дегустаторы – как бы все они сейчас взбеленились, увидев, что я смешиваю этот виски с дешевым, приторно сладким ликером… Конечно, ведь они так ценят изящество, аристократизм, утонченность… Принадлежность к высшим слоям общества – вот главное в жизни неудачника и скомороха! А хотите знать мое мнение? Время аристократии прошло – а значит, пора раз и навсегда выбросить ее на свалку истории. Пусть гниет там, разлагаясь под клювами грифов.

Вкус у виски, конечно, отвратный… Впрочем, эффект есть – я чувствую себя лучше: тепло растекается по телу, мысли перестают путаться в голове.

А теперь – самое время подумать. Итак, что мы имеем? У каждого преступления должен быть мотив – это бесспорно и несомненно, как ничто в нашем мире. Кроме того, необходимо наличие связи между убийцей и жертвой – связи прочной, недвусмысленной и очевидной, если, конечно, речь идет не о серийном маньяке. Однако откуда ж в нашем Городе взяться маньяку? Здесь их по определению быть не может; они обитают ниже, куда ниже, где-то под нами – в каких-нибудь подземельях, куда доступа у нас, к счастью, нет никакого. Да и сексуального подтекста в преступлении я не усматриваю…

Мотива нет ни у одного из подозреваемых – ни у больного, ни у его доктора. Но еще хуже отсутствие видимой связи между подозреваемыми и жертвой. Вроде есть некий намек на сговор Настоата с Энлиллем, но, судя по всему, он произошел уже после совершения преступления. Спасибо доблестному Йакиаку – свел двух подозреваемых вместе… Хотя я и сам идиот – позволил доктору навестить пациента до официального допроса и снятия показаний. Но кто ж знал, что Энлилль может иметь отношение к делу? Короче, мы все облажались… Вот так и работает Великое следствие!

А теперь главный вопрос: что делать дальше? Закрывать Настоата? Не уверен, что он и есть наш убийца… Сомневаюсь… С другой стороны, он ловко провел Йакиака – значит, манипулировать может. Тогда что мешает предположить, что и я сам стал жертвой манипуляции? Настоат хитер, очень хитер – плохо, что я понял это так поздно… Но опять же: манипулятор – не значит убийца! Сколько подводных камней, рифов и акул в этом деле. Еще и собака… А поначалу ведь думал, что все будет так просто! Как сильно я ошибался…