Дети времени - Адриан Чайковски

2. 2 Другие дети Земли

Имя, на которое она отзывается, имеет две формы: простую и сложную. Простая состоит из ряда последовательных жестов, точное движение педипальп передает ограниченное количество информации. Более длинная форма включает также притоптывание и дрожь, добавляя тонкий вибрационный подтекст к примитивному размахиванию и меняясь с настроением, временной формой высказывания и с тем, к кому она обращается: к доминантной или подчиненной самке или к самцу.

Нановирус усердно трудится, делая все, что позволяет этот неожиданный материал. Она – результат многих поколений направленной мутации, ее существование безмолвно свидетельствует обо всех тех неудачниках, которые так и не дали потомства. Зовите ее Порцией.

Движение по лесу – это движение по высоким путям, с ветки на ветку, где каждое дерево – это мир в миниатюре. Переходы происходят там, где ветви соприкасаются, то вверх тормашками, то в нормальном положении. Подъемы по вертикальным стволам, а потом прыжки там, где веток нет, увлекая за собой страхующую нить и надеясь, что взгляд и разум правильно определили расстояние и угол.

Порция крадется вперед, оценивая дистанции: ее ветка выдается в пропасть, так что она целую минуту тщательно прикидывает, получится ли у нее перепрыгнуть на следующую, – и решает, что не получится. Выше крона переходит в переплетение тонких веточек, которые ее веса не выдержат. Порция намного крупнее своей крошечной предтечи: полметра от клыков до прядильного органа, настоящий кошмар арахнофоба. Ее экзоскелет усилен внутренними хрящами, которые прежде служили только для крепления мышц. Ее мышцы тоже стали эффективнее, а часть из них расширяет и сокращает ее брюшко, активно прогоняя воздух через легочную книжку, так что теперь она не просто пассивно забирает кислород. Это позволяет ускорить метаболизм, регулировать температуру тела и быстро и длительно двигаться.

Внизу находится лесная почва, по которой нельзя безопасно перемещаться. Там водятся хищники покрупнее Порции, и, хотя она уверена в своей способности их перехитрить, на это уйдет время, а уже близятся сумерки.

Она осматривается и обдумывает варианты своих действий. У нее великолепное зрение, которое она унаследовала от той крошечной охотницы, с которой началась эволюция. Большие темные круги ее основных глаз значительно крупнее, чем у любого из людей.

Она поворачивает тело, чтобы видеть своих спутников, полагаясь на то, что периферийные глаза предупредят ее об опасности. Бьянка, вторая самка, по-прежнему остается позади, у ствола, она следует за Порцией и готова ей довериться. Бьянка крупнее, но Порция – лидер, потому что размеры и сила уже очень давно перестали быть самыми ценными качествами их вида.

Третий ее спутник, самец, расположился ниже Бьянки и, широко расставив лапы, висит на дереве, глядя вниз. Возможно, он считает, что стоит на страже, но Порции представляется, что он просто задумался. Очень жаль, потому что он ей нужен. Он меньше нее, он может прыгать дальше и приземляться на более тонкие ветки.

Все трое уже пятьдесят дней как вышли за пределы своей территории. Представителям их вида свойственно любопытство. Именно то качество, которое помогало их крошечным предкам создавать мысленную карту окружающего их мира, превратилось в способность фантазировать, спрашивать, что находится за лесом. Народ Порции – прирожденные исследователи.

Она поднимает педипальпы белой стороной вверх, давая сигнал: «Иди сюда! » Называть его по имени нет нужды. Самки не зовут самцов по имени. Он замечает движение боковым зрением и дергается. Он постоянно дергается, пугаясь собственной тени, жалкое создание. У нее сложилось четкое мнение о нем, и гораздо более благоприятное – о Бьянке. Ее мир состоит из более ста личностей – преимущественно самок, – с которыми она поддерживает тщательно выверенные отношения. Нановирус усердно подгоняет ее вид к созданию социума. Хотя мозг у этого потомка первой Порции решительно меньше, чем у человека, она, как и ее далекая предшественница, умевшая добиваться удивительных результатов со своим крошечным узелком нейронов, обладает внушительной способностью решать задачи: физические, пространственные, теоретические, социальные. Ее вид оказался плодотворной почвой для работы нановируса.

Самец осторожно проползает под Бьянкой и перепрыгивает на ветку к Порции, волоча за собой белую страховочную нить.

«Перекинуть мост, – приказывает она ему, как только он оказывается достаточно близко для нормальной коммуникации, – быстро». Основная часть ее речи – визуальная, быстрое перемещение педипальп. Богатейший контекст (в основном ее общее недовольство им) передается вибрацией ее мелькающих лап.

Он коротко передает свое скромное согласие и выдвигается по ветке так далеко, как осмеливается, а потом снова и снова примеряет положение лап перед задуманным прыжком. Порция сигнализирует Бьянке свою досаду, но ее спутница наблюдает за чем-то, происходящим внизу. Нечто, похожее на ходячий коврик, ползет по лесной земле: это тоже паук, но из тех, кого нановирус смог одарить большим размером – но и только. Массивный, как полдюжины Порций, он убьет ее мгновенно… если сможет поймать.

Бьянке хочется есть. Она указывает на наземного ползуна и лениво предлагает прервать их путешествие именно сейчас.

Порция задумывается – и находит, что это предложение не лишено достоинства. Она дожидается, чтобы самец сделал прыжок, – что у него получается легко, несмотря на весь его трепет, – и оставляет его перемещаться обратно по его собственной нити, чтобы начать строительство моста. После этого она дает сигнал Бьянке, и они обе начинают спускаться.

Мохнатый охотник внизу сосредоточен на собственном желании поесть: на поверхности земли достаточно разнообразных видов добычи, многие из которых остались неудачными результатами работы нановируса. Выжило и несколько видов позвоночных: мыши, птицы, карликовые олени, змеи – но все попытки вируса воздействовать на них провалились. Эксперимент Керн требовал обезьян, и она позаботилась о том, чтобы избранники зеленой планеты не испытывали конкуренции со стороны близких родственников. Позвоночные, с которыми предстояло взаимодействовать обезьянам, были устроены так, чтобы отторгать вирус. Они почти не изменились.

Никто не принимал в расчет беспозвоночных – сложную экосистему крошечных ползающих созданий, которым предстояло стать всего лишь лесами, по которым будут подниматься ввысь отсутствующие обезьяны.

В огромном количестве случаев – как, например, с потомком тарантулов, за которым наблюдает Порция, – вирус хоть и смог спровоцировать рост, но искомая нейронная сложность не возникла. Часто не хватало давления экосистемы, которое обеспечило бы отбор по такой способности. Осознание своего «я» и способность осмысливать вселенную сами по себе не обязательно являются условиями выживания. Порция – это то редкое (хотя и не единственное) исключение, когда усилившиеся когнитивные способности обеспечили моментальное и подавляющее преимущество.