Терапия памяти - Марина Крамер

Я бы уже после первого такого случая мгновенно стерла имя Колпакова из своей памяти, но Оксанка всегда находила ему нелепые, но, по ее мнению, убедительные оправдания. Когда же Колпаков, пообещав жениться на Владыкиной, повел в ЗАГС какую-то актрису, я понадеялась, что наконец-то моя подруга откроет глаза и увидит, какое на самом деле дерьмо этот ее Арсик, но нет! Оксанка проревела неделю, а, стоило Колпакову сунуться к ней с новой просьбой, мгновенно вытерла слезы и засела за очередной сценарий.

После этого я перестала с ней общаться – ну, не понимаю, когда люди позволяют так с собой обращаться, не могу дружить с тем, кто сам себя не уважает. И вот сейчас Матвей предлагал мне обратиться к ней за помощью.

– Меня, знаешь ли, в интернете не забанили, сама найду.

– Ну, не сердись, я просто пошутил. Какая, в сущности, разница, насколько она знаменита, эта актриса или певица, если ей вдруг потребовалась коррекция внешности, правда?

– А я не сказала, что там коррекция, я вообще не знаю, в чем там дело. – Я прижала окурок в пепельнице и встала, расстегивая халат.

Матвей посмотрел на меня с недоумением.

– Ты хочешь сказать, что не поинтересовалась, в чем дело?

– Матвей… ты не хуже моего знаешь, что, когда с просьбой звонят из министерства, лишних вопросов задавать не стоит.

– В клинике все в порядке, чего тебе бояться? Проверок? Мы к ним всегда готовы.

– Матвей, если будет нужно, везде найдут нарушения. Рисковать делом, в которое вложила все, я не хочу, потому не задаю вопросов.

– Влетишь ты когда-нибудь со своими министерскими друзьями, – вздохнул муж, вставая с дивана.

– Давай не будем об этом, – попросила я. – Поедем лучше в ресторан, а? Настроение гульнуть.

Мажаров только головой покачал.

Ульяна

Домой она возвращалась в приподнятом настроении, хоть и чувствовала, что владелице клиники не очень понравилась.

«Ничего, я не за любовью туда иду, – думала она, выезжая за шлагбаум на дорогу. – Мне бы только испытательный срок пройти, а уж работы я не боюсь, да и в навыках своих уверена. Наконец-то смогу делать то, чему столько лет училась. А то, что не нравлюсь Драгун – да какая разница… Говорят, она людей только по уровню владения скальпелем различает».

Неожиданно для себя она вдруг подумала, что дорога, ведущая в клинику, не такая уж мрачная, как показалось ей утром, хоть и проходит через лес.

«Вон деревья какие красивые – как в шубах… и тихо здесь, машин мало совсем, а летом, наверное, вообще прелесть – припарковался на обочине – и гуляй себе, пока не надоест. Хорошее место… и клиника хорошая. Ничего, мне бы только испытательный срок пройти, – снова подумала Ульяна, чувствуя, как ее совсем отпустило утреннее волнение. – Надо, пожалуй, в поселок заехать, там кафе прямо на въезде, неплохо бы чашку кофе, а то тошнит».

Тошнота всегда накатывала после сильного нервного напряжения – так было после соревнований, например, после контрольных в школе или экзаменов в институте.

Невролог обещал, что с возрастом пройдет, но нет, не прошло. Стоило перенапрячься, и тошнота скручивала весь организм в пружину; помогал, как ни странно, только крепкий кофе без сахара. Обычно Ульяна возила с собой термос, но сегодня утром в спешке забыла его на столе.

Тошнота становилась невыносимой, пришлось прибавить скорости, к счастью, дорога была свободна.

У кафе Ульяна припарковалась и почти на ватных ногах вышла из машины. Вцепившись пальцами в барную стойку, она заказала двойной кофе и кое-как добралась до ближайшего столика.

В голове шумело, сердце колотилось уже где-то в горле.

«Черт тебя подери, идиотка… как можно было вообще выйти из дома без термоса? »

Наконец официантка поставила перед ней большую белую чашку, и Ульяна, обхватив ее двумя руками и даже не замечая, что обжигается, сделала глоток.

Горячий кофе побежал по пищеводу, упал обжигающим угольком в желудок, но тошнить стало меньше.

Зато в голове тут же зазвучал мужской голос: «А все потому, что ты стала преступно мало внимания уделять тренировкам. Нельзя быть хорошей, когда можно быть лучшей. Ты не должна «не проигрывать», ты обязана всегда побеждать, потому что у тебя есть для этого все данные. И в спорте, и в работе. Хорошо, сейчас ты уже не принимаешь участия в соревнованиях, но не приходить в зал неделями нельзя. Ты должна соблюдать режим, должна тренироваться и поддерживать тело в правильной форме. Как, собственно, и голову. Поэтому допивай свой кофе, садись в машину и марш домой. Собери сумку и поезжай в спортзал, у тебя еще много времени до завтра. Потрать его с пользой».

Ульяна зажала руками уши, словно это могло заставить голос в голове замолчать, хотя и знала – не поможет. Нужно допить кофе, сесть в машину и ехать, только так этот голос замолчит.

По дороге Ненашева прокручивала разговор с владелицей клиники и никак не могла понять, какой момент ее царапнул – тошнота спутала все мысли, но Ульяна четко помнила свою реакцию на какую-то фразу Драгун.

«Да, точно… психолог же! Беседы с психологом, который дает заключение. Вот это, конечно, довольно неприятно, именно на этом моменте мне стало не по себе. Хотя… я видела этих психологов… армию психологов, и что? Ничего. Любому человеку можно сказать то, что он хочет услышать, главное, понять, что это».

В держателе на панели зазвонил телефон, Ульяна нажала кнопку громкой связи:

– Да, мама, я тебя слушаю.

– Ульяша, ты где?

– Еду домой с собеседования.

– И… как прошло? – настороженно поинтересовалась мать.

– Замечательно прошло, мам. Меня взяли на испытательный срок, завтра приступаю. Клиника просто супер, о таком месте работы только мечтать.

– А… ты сказала, кто ты?

– А кто я, мам? Я Ульяна Ненашева, хирург-пластик. Это и сказала.

– Ой, делай, как хочешь, ты ведь все равно меня не послушаешь. К нам заедешь?

– Да я же вчера у вас была, мам. Хотела в зал еще успеть сегодня, не была давно.

– Ну, как хочешь. А… спасибо сказать сама позвонишь?