Проверочное слово - Вера Павлова

        его надышанный космос —

        первый в списке на снос.

        То кидают друг в друга камешки,

        то цепляют друг другу звёзды

        лилипутище и великанишко,

        существа одного роста.

        Повторенье – не мать, а мачеха.

        Память дев не бывает крепкой.

        И опять влюбляешься в мальчика

        от горшка два вершка с кепкой.

        У свекрови взор коровий

        и овечий кругозор.

        Мы не нравимся свекрови.

        Мы – отечества позор.

        Ей – солить капусту в ванне,

        в душу лезть, в карман, в кровать,

        нам – кланяться мариванне,

        сучку мамой называть.

        выстрелил в небо

        попал в ангела

        выстрелил в землю

        попал в мёртвого

        выстрелил в толпу

        попал

        в одного из нас

        Кто победит —

        слон или кит?

        Кит или слон —

        кто побеждён?

        Спит под водой

        слон удалой,

        доблестный кит

        в зарослях спит.

        Облепил стволы.

        Все деревья в берёзы

        превращает снег,

        любое заоконье —

        в Родину, в СССР.

        Из Бутова с любовью.

        Дома, дома, дома? .

        Встречает снегом-солью

        московская зима.

        Ты, ностальгия? Вот ты

        какая! – Снежный прах,

        белёсые разводы

        на новых, чёрных, парадных, дорогих

        американских сапогах.

Парное катание

        Хочу кататься с вами на коньках,

        в особенности если на коньках

        вы сроду не катались, я же сроду

        каталась, но из пропасти народу

        ни с кем так не хотела на коньках,

        как – с вами…

Я – бомж: место моего жительства неопределённо. В моём кармане бренчит связка ключей от квартир в трёх разных городах трёх разных стран (на брелке – пальма и название четвёртой). Эти страны, эти квартиры и правда очень разные. Но в каждой есть две вещи, без которых моя жизнь остановилась бы: у меня три пианино и три пары коньков. В Москве коньки чёрные, в Нью-Йорке и Торонто – белые. Белые фигурные коньки: высокий чёрный каблучок, узкая щиколотка, золотые крючочки для шнурков. Я не знаю обуви прекрасней. На таких коньках пролетело моё детство.

        Вот уже тридцать лет под землёй

        троечник с минусом, вертопрах —

        мальчик, который бегал за мной

        на лыжах, роликах и коньках,

        даже однажды ногу сломал,

        думала, шутит, но нет, всерьёз,

        и старший брат, хоккеист-амбал,

        его с катка на руках унёс.

Меня усадили за пианино и поставили на коньки в пять лет. Мне до сих пор кажется, что в этих занятиях есть что-то общее. И оба теснейшим образом связаны с любовью. Любимый – это тот, кто с тобой музицирует и, коленопреклонённый, зашнуровывает тебе коньки.

        Мы взрослели наперегонки.

        Мы на время бегали по кругу.

        Мальчик, шнуровавший мне коньки

        (переделай, это слишком туго! ),

        первым откатал свои круги.

        Врали про плеврит. Нет, политура.

        …и так накатаешься,

        что, придя, не можешь снять коньки —

        сядешь на пол и сидишь, как дура.

Моё катание не очень фигурно. Ласточка, подсечка, пистолетик, низенький перекидной мостик – вот и всё, чему меня, пятилетнюю, научил тренер. Но что может быть лучше, чем смотреть фигурное катание по телевизору? Соглашусь: самые красивые руки – у балерин. Но самые красивые ноги – у фигуристок (спортивные танцы).

        Немного музыки и льда,

        немного солнца и надежды…

        Лёд – это спящая вода,

        которой снятся конькобежцы.

        Они бегут, в руке рука,

        они забыли все печали,

        за десять лет они пока

        ещё ни разу не упали.

А написала этот стишок – и тут же упали. Так что – один раз. За всю тринадцатилетнюю жизнь со Стивом.

        Движенья неуклюжи, куртки ярки,

        смешная красота, веселый страх,

        субботний день, каток в Центральном Парке,

        американцы на тупых коньках.

        И я по кругу семеню со всеми,

        то по, то против стрелки часовой,

        сбивая с ног, сбивая с толку время.

        Ой!

Мы со Стивом ходили на каток сотни раз. Летали по кругу. И вместе с нами летали клерки (руки в карманах, пиджаки расстёгнуты, галстуки развеваются), еврейские девушки в длинных юбках, группа монашек при полном чёрно-белом пингвиньем параде, однажды – свадьба в полном составе (тулупчик поверх белого многоярусного платья, шапочка поверх фаты, жених почти не умеет кататься). Завсегдатаев мы знали в лицо. А они – нас. И никто из них не подозревал, что последние три года в кармане спортивной куртки Стива частенько пряталась пластмассовая бутылочка с трубочкой, через которую в его вену по капле сочилась химиотерапия. Стив очень хорошо катался. Стив с юности занимался конькобежным спортом. Бегал на «ножах». Но даже на коньках убежать от неизбежного не удалось.

        Осень. Сумерки. Старица.