Книга аэда - Гаянэ Степанян

– Я, бледнокожий ублюдок, поверг Драконьего Клыка! – Он шел по кругу в свете факелов, окровавленный, с лицом, разбитым в месиво, зажав в высоко поднятом кулаке амулет, и, потрясая рукой, безустанно выкрикивал:

– Я, бледнокожий ублюдок, поверг…

Толпа с ликованием подхватила его клич…

* * *

Первый амир Ульмийского царства, великий Радхан Шелвис, прибыл в Сариссу ночью. Наместник встретил его в своем теуне.

– Приветствую, Радхан! Вероятно, дела совсем плохи, раз ты пустился в такую дорогу в нынешние неспокойные времена.

– Приветствую, Дирхам. Ты прав, у нас все плохо. Царское дитя?

– С ним все в порядке, расскажи новости.

– Карагарт нас теснит. После гибели нашего последнего царевича они объявили Сакхара проклятой династией и теперь рвутся очистить Ульм от скверны.

– Проклятые фанатики… Что Нардх?

– Царь – наша главная проблема. Потеряв всех наследников, он уверовал в правоту Карагарта. Не выходит из храма, молится безустанно… Перед армией не появился ни разу. Сам понимаешь, это не больно-то воодушевляет, поэтому мы проигрываем, хотя мечей и луков у нас достаточно. Менять династию посреди войны – самоубийство. Самое время встряхнуть царя.

– Встряска будет или очень сильная, или…

– У нас нет выбора. Рассказывай.

– Когда мои люди нашли мальчика, я, как мог, отстранился, чтобы не привлекать ничье внимание. Его усыновила моя наложница. После ее смерти я сделал так, чтобы казалось, будто он при дворе по привычке, потому что я о нем забыл. Образование у него хорошее, и обстоятельства сложились так, что мне даже не пришлось самому об этом заботиться.

– А по характеру?

– Любознателен, упрям, вспыльчив, амбициозен, драчлив… Вчера утвердился среди нашей молодежи, избив до полусмерти прежнего вожака.

– Доказательства его происхождения?

– Вылитый отец: кожа бледная, волосы соломенные, глаз синий. Я не оговорился – глаз. Второй выклевали птицы раньше, чем мои люди его подобрали.

* * *

Вальдерас доедал завтрак, когда в казармы вошел посланник наместника:

– Вальдерас, господин Дирхам зовет тебя.

В первое мгновение юноша растерялся: наместник никогда не интересовался им, а с тех пор, как его перевели в казармы, путь во дворец и вовсе закрылся.

Дойдя до арки приемного теуна, в противоположном конце которого на многочисленных подушках сидели наместник и незнакомый вельможа, Вальдерас замер в ритуальном приветствии, прижав правую ладонь к левому плечу, опустившись на колено и склонив голову.

Амир наклонился к уху Дирхама:

– Это и есть царское дитя?

По взгляду гостя, устремленному на отекшее, почерневшее лицо Вальдераса, на разбитые губы, сломанный нос и опухшие веки, из-под которых едва был виден единственный глаз, наместник понял, что амир неприятно поражен.

– Я же предупреждал, парень драчлив, – шепнул он в ответ. И, уже обращаясь к Вальдерасу, громко сказал: – Подними лицо и более никогда не опускай его в присутствии вельмож.

Тот не шелохнулся.

– Вальдерас, подойди и подними лицо! – терпеливо повторил наместник.

Юноша нерешительно повиновался. Когда он подошел, Дирхам кивнул на подушки:

– Сядь!

Это было нечто неслыханное. Обитатель казармы, как и землепашец, торговец или ремесленник, даже думать не мог не то что сидеть, а поднимать голову в присутствии вельможи. Вальдерас колебался, пытаясь осмыслить происходящее.

– Если ты не сядешь, нам придется встать, – мягко и ласково пояснил незнакомый вельможа.

Вальдерас, не понимая ничего, заставил себя опуститься на подушки, разбросанные вокруг чайного столика на низеньких ножках в виде черепашьих лап. На него-то он и устремил взгляд, не решаясь смотреть на собеседников как равный.

Амир налил чай в кварцевую пиалу и поставил напротив юноши.

– С сегодняшнего дня тебе следует забыть прежние правила и научиться думать, говорить и держаться по-новому. Ты внук царя Ульма, великого Нардха Сакхары, единокровный сын его дочери. Мы были вынуждены держать твое происхождение в тайне, но пришло время положить этому конец.

Открыть царевичу правду о его рождении оказалось труднее, чем предполагали амир и наместник. С младенчества в нем поддерживали осознание себя как человека безродного, и обретение царского имени случилось слишком внезапно.

– Я хотел забрать его в Ульм, – наконец обратился Радхан к наместнику, – но вижу, что это преждевременно. Сначала лицо должно зажить, а дух и разум исполниться царской волей. Посели его во дворце, приставь охрану из лучших воинов. Пусть он присутствует на всех твоих приемах и встречах и учится быть правителем. Когда сочтешь, что царевич готов, отправляй его в Ульм. Я буду ждать.

* * *

Вся Сарисса обсуждала преображение бледнокожего ублюдка в царевича, пока тот учился жить по новым правилам.

За несколько дней до отъезда в Ульм Вальдерас явился к наместнику. Он уже не смотрел в пол.

– Господин Дирхам, мне нужна свита.

– Царевич, когда ты прибудешь в Ульм, первый амир позаботится о том, чтобы тебя окружали юноши из лучших семей.

– У меня условие.

– Условие? ! – Наместник никак не ожидал условий от человека, который еще пару месяцев назад едва решался поднять на него взгляд.

– Теперь, когда известно, кто я, против меня могут замышлять. Я хочу, чтобы рядом со мной были люди, которых я знаю и которым верю.

– Твоя безопасность – один из важнейших политических вопросов Ульма, царевич. Не сомневайся, первый амир окружит тебя сыновьями самых преданных династии Сакхара семей.

– Я хочу, чтобы рядом со мной были люди, которым доверяю я, а не первый амир. – В бесстрастном голосе Вальдераса наместник услышал непреклонную волю, а во взгляде прочитал такую готовность настаивать на своем, какая могла быть только у человека, победившего самого Нартора Драконьего Клыка.

Найденыш заслышал зов царской крови.

* * *

Уговаривать Рагдара и Бальвира поехать в Ульм не пришлось. Но был еще человек, которого Вальдерас хотел в свою свиту.

В один из вечеров он направился в дом первого казначея Сариссы, чтобы встретиться с его младшим сыном.

– Ты бы мог прислать за мной, царевич. – Нартор встретил Вальдераса, глядя в пол. Он ожидал жестокой расплаты за годы травли и побоев.