Детектив в белом халате - Макс Скиттл

Вторник, 12 июня

Неделя началась не очень хорошо. Я сижу на работе, пытаясь понять, как успокоить Элис, после того как через дорогу от нашего дома произошло очередное ограбление. После этого мы опять начали обсуждать, сможем ли мы переехать в более безопасную и большую квартиру, чем наша клетушка. А еще я узнал, что у миссис Коллинс рак груди.

Черт!

Она пришла ко мне пять месяцев назад, после того как обнаружила уплотнение в груди, пока мылась в душе. Я осмотрел ее и сказал, что через две недели ей нужно показаться местному маммологу (при подозрении на рак пациента записывают к узкому специалисту в течение двух недель). К сожалению, она решила, что работа гораздо важнее, чем поход к врачу. Подозреваю, это стало результатом ее прилежности и нежелания начальства предоставлять ей часы за свой счет.

Три раза.

Три раза она пропускала прием.

Каждый раз, когда я перезаписывал ее к специалисту, я умолял ее сходить и подчеркивал, как важно исключить рак. На четвертый раз она все же пошла к врачу, и оказалось, что у нее рак. Я рассердился на нее. Понимаю, ей казалось, что она поступает правильно, не пропуская работу, однако вы не сможете работать, если будете мертвы, миссис Коллинс! Теперь, когда мы сидим с ней в одном кабинете, меня переполняет чувство солидарности. Она очень приятный человек (в отличие от многих моих пациентов) с очаровательным мягким шотландским акцентом. Она не заслуживает этого (конечно, никто этого не заслуживает, ведь рак очень жесток).

Если все будет хорошо, на следующей неделе она поедет на университетский выпускной ее сына.

После слез и обсуждения плана химиотерапии, составленного онкологом, мы обнимаемся на прощание. Я не обнимаю всех своих пациентов и не знаю, что об этом сказано в официальном руководстве для терапевтов, но мне показалось это правильным. По дороге домой я размышляю о том, что моя работа – это гораздо больше, чем просто выписывать таблетки направо и налево. Смотреть в жизненные окна других людей – это настоящая привилегия. К сожалению, иногда мне приходится брать молоток, разбивать окно и наполнять их дом дерьмовыми новостями вроде этой. Но, как мне кажется, это все же лучше, чем скрывать подобные новости до тех пор, пока не станет слишком поздно.

Я надеюсь, что у миссис Коллинс все будет хорошо, несмотря на то, что диагноз поставили поздно. Я уверен, теперь, когда ее система ценностей изменилась (рак всегда этому способствует), она увидит выпускной своего сына в самых ярких оттенках.

Может, мне стоит купить Элис перцовый баллончик? Он дешевле новой квартиры.

Четверг, 14 июня

Я не совсем уверен, как сформулировать ответ. Бенни сидит и смотрит на меня.

Молча.

Он просто ждет, когда я дам фантастический медицинский ответ на его откровенно странный вопрос. Я делаю паузу и смотрю в окно. У меня есть 10 минут, чтобы помочь Бенни понять, в чем смысл жизни. Да, он пришел ко мне с этой проблемой. Он выглядит нормально, из-за чего его вопрос звучит еще более странно. Сегодня практически невозможно попасть на прием к терапевту, но ему как-то удалось это сделать. И все ради этого?

Моя работа – это гораздо больше, чем просто выписывать таблетки направо и налево.

Я пытаюсь понять, что скрывается под его маской невозмутимости. Это шутка? Может, я участвую в тупом телешоу, где подкалывают терапевтов? Может, «Свободные женщины» решили начать мстить? Я ничего не понимаю. У него нет проблем с психическим здоровьем. Никаких странных религиозных взглядов. Он в порядке. Я начинаю подозревать, что дело в наркотиках. Парню 17 лет, и он вполне мог покурить травку. Других вариантов у меня не осталось.

Я облажался.

Понимаете, проблема медицинского образования (особенно подготовки терапевтов) в том, что никто не учит вас справляться со странными ситуациями, в которых вы оказываетесь изо дня в день, а без них никогда не обходится. Эти странности прячутся среди привычных жалоб на простуду, кашель, проблемы с глазами и растяжение голени. Я снова на секунду смотрю в окно, чтобы выиграть немного времени и скрыть улыбку. Представляю, как позднее расскажу об этом Элис. В конце концов я решаю дать ответ, который может показаться неожиданным. Я распрямляю спину и сообщаю Бенни, что ответа на его вопрос нет и что жизнь означает разные вещи в разное время в разных местах и для разных людей. Затем я наношу ему удар еще одним клише (слегка наклонив при этом голову, как это любят делать терапевты): «Жизнь – это путешествие, дружок». Уходя, он выглядит еще более сконфуженным, чем когда вошел в кабинет.

Что ж, Бенни, такова жизнь.

Пятница, 15 июня

В данный момент шестилетняя Чарли крутится на моем стуле с моим стетоскопом на шее и прекрасно проводит время, несмотря на то что она вот-вот выколет своему четырехлетнему брату глаз острым концом моего неврологического молотка (он похож на колышек для палатки, но предназначен для проверки сухожильных рефлексов). Она одна из моих любимых пациенток. Отчасти это связано с тем, что с ней я никогда не чувствую себя бесполезным, а отчасти с тем, что она сама просит свою маму привести ее ко мне (да, мне стыдно, что я говорю все это, чтобы предстать перед вами классным врачом, хотя и являюсь таким только в глазах шестилетки).

Жаль, что студентов никто не учит справляться со странными ситуациями, в которых врачи оказываются каждый день.

Сегодня она пришла ко мне со своей мамой, потому что у малышки болит горло. Благодаря своей магической врачебной силе (а я не стану разубеждать в этом Чарли) я диагностирую у нее острый бактериальный тонзиллит, инфекцию, поражающую миндалины. Ее случай соответствует всем критериям, применяемым для оценки вероятности стрептококковой инфекции горла: нет кашля, повышенная температура, гной на гигантских миндалинах и лимфатические узлы на передней стороне шеи размером с мячи для гольфа. В таком случае поставить диагноз проще простого. Ее приз? 10 дней антибиотиков и гора мороженого (я всегда прописываю его, потому что дети сходят с ума от предложения о принудительном потреблении мороженого).

Чарли крутится на стуле все быстрее и быстрее, пока я объясняю ее маме план лечения. Мне всегда очень приятно видеть детей в клинике. Дело не только в том, что они часто представляют собой медицинское чудо, будучи больными, но выглядя при этом вполне бодро, но и в том, что они позволяют мне самому стать ребенком на 10 минут. Из 32-летнего я превращаюсь в 19-летнего, хотя Элис сказала бы, что в 5-летнего. Чарли вскрикивает от восторга, когда дает мне пять в прыжке и в очередной раз получает наклейку с «Миньонами» за то, что она снова стала мини-легендой. Только когда они уходят, я понимаю, какой беспорядок теперь в моем кабинете. Неужели обитатель живота Элис когда-то станет таким же? Что касается беспорядка, то мне все равно. Эта консультация принесла мне много радости. Хотя дети бывают у меня редко, когда они все же приходят, я чувствую себя великолепно.