Корейский излом. В крутом пике - Александр Тамоников

Руководство части приказало офицерскому составу изучать китайский язык хотя бы в минимальном объеме. «Ходите в китайской форме, имеете китайские документы, крутите любовь с китайскими женщинами. Ну, с ними можно и без языка, а вот команды по рации отдавать и вести переговоры в воздухе нужно исключительно по-китайски».

Дело в том, что во время тренировочных полетов китайских летчиков команды с земли транслировались на китайском через переводчика. Это замедляло процесс передачи команд, а в запале инструктора использовали труднопереводимую неформальную лексику, что пару раз едва не привело к авариям.

Колесников выглянул в окно:

– Туман рассеивается. Через полчаса сбор.

Покрутившись над аэродромом в районе Синыйджу и оценив ущерб, причиненный американской бомбардировкой, Колесников принял решение углубиться на территорию КНДР, поближе к линии фронта, но не сильно, чтобы проанализировать происходящее там. В полетном задании по этому поводу формулировка была какая-то обтекаемая: «по мере возможности». По мнению Колесникова, возможность представилась – никто не мешал.

Пошли дальше. Линия фронта приближалась, уже наблюдались взрывы крупнокалиберных снарядов.

«Еще с десяток километров и домой», – подумал Колесников, и тут в наушниках раздался голос Иноземцева.

И н о з е м ц е в: Командир, у нас целая американская делегация: два «Боинга» и четыре «шутера» сопровождения.

К о л е с н и к о в: Увидел. Летят бомбить аэродром. Следуем своим курсом.

М и ш и н: Я тоже вижу. Командир, задние отстали, набирают высоту, делают боевой разворот. Двое. Собираются атаковать.

К о л е с н и к о в: Коля, уходи на запад. При попытке атаки стреляй не раздумывая, стреляй непрерывно, стреляй и уходи. Как понял?

И н о з е м ц е в: Все понял.

К о л е с н и к о в: Мишин, отвлеки этих двоих, а я атакую «боинг». Они его не бросят и отвяжутся. Без сантиментов. Мочи их!

М и ш и н: Понял, командир.

Колесников, пройдя суровую школу Отечественной войны, решения принимал быстро и без раздумий, игнорируя воздушную дипломатию. Промедление смерти подобно, вернее, оно и есть сама смерть. Кто не с нами, тот против нас. Американцев же после рассказа Иноземцева он воспринимал исключительно как врагов. А врага нужно упреждать и бить насмерть. На войне Колесников отвык бояться, моментально ориентировался в обстановке, а дальше действовал на уровне рефлексов.

И закрутилась воздушная кадриль. Застучали пулеметы Иноземцева. Преследующий его «шутер» несколько растерялся, не ожидая такой «теплой» встречи. Он ушел в сторону, но тут в бой ввязался Мишин и, зайдя ему в хвост, дал прицельную очередь. Попал. Самолет противника сделал резкий разворот и, нелепо раскачиваясь, со снижением устремился на свою территорию, выйдя из боя. Мишин не стал его преследовать, а устремился ко второму «шутеру» и, сделав горку, тем самым уйдя из-под огня, сам атаковал, но безуспешно.

Самолет Иноземцева, набирая высоту, удалялся в западном направлении. Его никто не преследовал. Колесников все правильно рассчитал: кавалькада противника двигалась на север, менять курс не собиралась, задача истребителей состояла в прикрытии своих бомбардировщиков, и долго преследовать советский разведчик они вряд ли бы рискнули. «Зачем вообще они устроили эту никому не нужную войну? Привыкли воевать с неумелыми корейцами на их устаревших моделях, посчитали нас легкой добычей? Вероятно. Ну так получайте! »

Колесников спикировал и дал очередь по замыкающему кавалькаду «Боингу». Тот задымился, но внезапно сделал «горку» и отстрелял из нижней турели. Пули пробили стекло кабины, Колесникова не зацепило. Он скользнул взглядом по приборной панели: «Вариометр, высотомер работают, закрылки функционируют, топливо в норме…» «МиГ-15» ход не потерял, и капитан решил продолжить бой.

Строй противника нарушился: подбитый «Боинг» развернулся и, волоча за собой хвост дыма, ушел к земле, второй «Боинг» продолжил движение, но сопровождавшие его передние «шутеры» сделали резкий вираж, прикрыли бомбардировщик сзади, но атаковать, видимо, не собирались.

К о л е с н и к о в: Коля, как у тебя?

И н о з е м ц е в: Все спокойно, ухожу на базу. Никто не преследует.

К о л е с н и к о в: Хорошо. Мишин, как обстановка?

М и ш и н: С переменным успехом, вернее, без всяких успехов. Опытный волчара попался. Выходит из боя, уходит к своим. У тебя как?

К о л е с н и к о в: Слегка зацепило, но не смертельно. Коля ушел в «отлив». Пора и нам.

М и ш и н: Командир, у тебя сзади еще трое. Приближаются. Откуда только взялись? !

К о л е с н и к о в: Мать твою так!

Американскую тактику «неожиданного подкрепления» советские летчики усвоили не сразу и несколько раз попадались на эту удочку. Бой начинался равными силами, но позднее, откуда ни возьмись, появлялись дополнительные силы противника.

Колесников сделал «горку», чтобы уйти от вражеского огня, но опоздал – его прошило несколькими очередями, самолет стал плохо слушаться рулей. «Повреждены элероны и руль высоты, заклинило рулевое управление, – прикинул он. – Хреновые дела…»

– Мишин, меня подбили. До базы не дотяну. Прикрывай. Как оторвемся, я катапультируюсь.

– Есть, командир!

Колесников резко направил свой самолет вниз, а Мишин остался на «верхних этажах», не позволяя противнику атаковать командира. «F-80» по своим летным характеристикам существенно уступал «МиГ-15», это позволило оказать эффективное противодействие нападавшим. От преследования ушли с трудом, но ушли – противник, видимо, понеся потери, не рискнул продолжить атаки с непредсказуемым результатом.

Самолет шел к земле. Колесников попытался включить систему катапультирования, но бесполезно, что-то где-то заклинило. А земля тем временем быстро приближалась. Он вцепился в ручку управления, ему с трудом удалось кое-как обуздать покалеченную машину, он пошел в сторону своего аэродрома, рефлекторно удерживая машину в нужном положении. В голове роились какие-то дурацкие мысли: «Вот почему люди не летают, как птицы, а пользуются воздушными костылями, всякими самолетами и вертолетами? Человеческая цивилизация пошла по техническому пути развития, а не по биологическому. А ведь могло быть иначе. С собственными крыльями легче управляться. Чушь какая-то в голову лезет! А что еще остается? Движок на ладан дышит, рули вышли из подчинения… А тут, если бы свои руки-крылья, то и раненый бы приземлился. Только и остается, что фантазировать. А может, и так дотяну, на самолете, на этом костыле? Если повезет! Хэн Су говорил, что в китайских мифах рассказывается о летающих людях. А если это не мифы, а упущенные возможности? «МиГ» опять клюнул вниз. Надо вот так, рывком, резко! Вроде бы выровнялся. Преследования нет. Как-нибудь дотянем…»