Лжедмитрий. Царская плаха - Александр Тамоников

– Ошибаешься, Юшка. Царевича учат с малолетства, да весьма многому. Царевич должен несколько иноземных языков знать.

– А на что они ему?

– На то, чтобы с послами, королями да князьями речи вести.

– Когда же играть?

– Всему свое время, сын. Хватит разговоров. Я посплю, умаялась что-то.

Повозка катилась по дороге. Верстах в трех за ней шла другая, нанятая Андрюшей Холодовым.

Как Варвара и говорила, по приезде она занялась обучением сына. К ее удивлению, Юрий быстро освоил чтение, письмо, счет. Он не тяготился этим.

Варвара могла заниматься обучением сына не более двух-трех часов. Остальное время он помогал матери по хозяйству, в двенадцать лет выполнял на подворье мужскую работу. Впрочем, тогда дети росли и крепли гораздо быстрее, нежели теперь. Одно то обстоятельство, что совершеннолетие на Руси в то время наступало в пятнадцать лет, говорит о многом.

Управившись по хозяйству, Юшка отправлялся в соседнее село Покровское к своим сверстникам. Нельзя сказать, что он был среди них заводилой, но и последним не плелся. По разумению стоял выше всех, однако не выставлял этого напоказ. Он подсознательно ощущал, что его жизнь должна измениться.

Осень прошла в учебе, в заботах по хозяйству, в обычных делах. Варваре с трудом удавалось удерживать тот уровень жизни, который был при муже, хотя запасов на зиму хватало. Дать сыну хорошее образование мать тоже не могла. Что знала, тому научила. Юрий свободно читал Писание, псалмы, мог написать челобитную, сделать несложные арифметические расчеты, но и все. А этого мало.

Андрюша Холодов поселился в Галиче у родственника, кузнеца Игната Саранова. Его жена Ольга была знахаркой, весьма известной в городе.

Кузнец был не рад родственнику. Он имел обширное подворье, большой дом, но и семья у него была немалая, шестеро детей. А тут еще и Андрюша, сын двоюродного брата, давно помершего. Однако Холодов тут же выложил на стол десять рублей. Кузнец сроду не видывал таких денег, и его отношение к родственнику сразу же изменилось.

Андрюша получил комнату в пристройке, купил коня. Саранов поинтересовался, чем собирается заниматься племянник, но тот ушел от ответа. Семье кузнеца он не мешал, с утра уезжал куда-то, возвращался затемно.

Андрюша ездил в Покровское, оттуда в Смертино, где смотрел за подворьем Отрепьевых. Сообщать своему новгородскому хозяину было нечего. Семья жила обычной провинциальной жизнью.

Юрий и Андрюша встретились в январе девяносто четвертого года.

В погожий воскресный день Варвара с сыновьями пошла по обыкновению в церковь села Покровского. После службы Юрий остался в кругу сверстников. Они вышли на околицу, где занялись потешным боем на саблях, сделанных из ивовых прутьев.

Андрюша подъехал к ним, поглядел на их забавы и рассмеялся. Он сделал это намеренно, решил, что пора познакомиться с Отрепьевым.

– А это кто такой? – воскликнул тот.

Игра прервалась. Мальчишки недружелюбно уставились на незнакомца.

– Погодь, ребята, – сказал Юрий, – кажется, я знаю этого мужика. – Он подошел к Холодову и спросил: – А не с тобой ли мы встречались на Москве?

Холодов соскочил с коня, улыбнулся и ответил:

– Со мной.

– А чего ты тут? – Отрепьев подозрительно посмотрел на него.

– Я на Москву тогда в гости ездил, живу в Новгороде, служу у тамошнего князя. Тот отпустил меня к родственникам в Галич. Может, знаешь кузнеца Игната Саранова и жену его, знахарку Ольгу Куприяновну?

– Слышал про них. Но они в городе, а ты тут. Или в Покровском у тебя тоже родственники?

– Какой же ты дотошный. Нет у меня родственников в Покровском, а вот девица знакомая есть. Но о ней я говорить не намерен.

– Ладно, езжай дальше. Хватит над нами смеяться.

– Да как же тут не усмехнуться-то? Разве так на саблях бьются? Вы же машете ими, как вениками. А это дело серьезное, требующее особых навыков.

– А ты умеешь, значит?

– Умею. Учился этому и с татарами бился.

– А меня научить можешь?

– А то кроме тебя у меня дел нет.

– Все одно гостишь.

– Ладно. Сейчас уже поздно, да и товарищи тебя ждут. Ты здесь, на селе живешь?

– Нет, рядом, в Смертино.

– Добро. Давай завтра с утра, если, конечно, метель не закружит. Я на деревню подъеду. Где-нибудь в сторонке покажу кое-что. Саблю настоящую для тебя возьму, дам подержаться.

– Не надо. У меня есть. Отец подарил. Но сперва обещай, что расскажешь о царевиче, с которым попутал меня.

– Добро. В этом тайны великой нет. Тебя зовут-то как?

– Юрий Отрепьев. А тебя?

– Андрюша Холодов. Ладно, поехал я. Завтра, как увидишь меня, выходи. Я по деревне проеду.

– Рано приедешь?

– До полудня.

– Лады. До завтра, Андрюша.

– До завтра, Юрий.

– А ты меня Юшкой зови, так привычней.

– До завтра, Юшка.

На следующий день Холодов приехал в деревню.

Отрепьев вышел со двора с саблей в руке.

– Здорово, Андрюша.

– И тебе здравствовать, Юшка. Ну что, где начнем учение?

– За огородами есть рощица, там елань большая.

– Но там и снегу, наверное, много?

– А где его сейчас мало?

– Я, подъезжая, овражек видел, с одной стороны занесен сугробами, с другой снега почти нет.

– Давай туда.

– У тебя конь есть?

– Конечно, – не без гордости ответил Отрепьев, – как не быть? Я в семье за старшего. Только надо ли выводить его без особой нужды?

– Тоже верно.

Холодов спрыгнул с коня, взял его за узду.

– Пехом пойдем, тут недалече.

Они направились к овражку.

Место действительно оказалось подходящим. Ветра надували снег на один склон, другой и пространство перед ним оставались чистыми.

– У тебя польская сабля? – спросил Юрий.

– Да.

– У меня тоже.

Польская сабля, имевшая ряд достоинств перед другими, широко применялась в России в те времена. Она имела открытую рукоять, перекрестие с удлиненными выступами, довольно длинный и мало изогнутый клинок с желобами во всю длину.